В 1978 году от рук Джима Джоунса погибло 918 человек, но Лора Джонстон-Коль выжила и может рассказать обо всем
В 1970-х годах более 900 американцев последовали за служителем Учеников Христа Джимом Джоунсом в северо-западную часть Гайаны, чтобы построить там утопическую общину, основанную на принципах социального равенства и расовой гармонии, которую он назвал Джоунстауном. 18 ноября 1978 года Джоунс велел своим последователям выпить приготовленный из сухой смеси виноградный напиток, в который был добавлен цианид, назвав это «революционным самоубийством».
Выжившая в этой трагедии Лора Джонстон-Коль, которой в то время был 31 год, на прошлой неделе рассказала собравшимся в аудитории Арканзасского технического университета в Расселлвилле, что лишь «по счастливой случайности» не оказалась в числе 918 людей, погибших в тот день в Гайане. «За всю мою жизнь мне больше всего понравилось работать с людьми из Народного Храма, — призналась 70-летняя Джонстон-Коль. — Это были мои друзья, мои соседи по хижине, моя приемная семья. Я не потеряла в Джоунстане кровных родственников, но потеряла семью, в которой, как я думала, буду жить всегда».
Джошуа Локьер, адъюнкт-профессор Арканзасского технического университета, преподаватель поведенческой науки, знаком с Джонстон-Коль уже 10 лет и состоит вместе с ней в совете директоров Ассоциации изучения коммун — группы ученых, которые занимаются изучением утопических обществ. Локьер изучает культуру и системы питания, а также читает курс лекций о том, что он называет «интенциональными сообществами». Он пригласил Джонстон-Коль в Расселлвилль, чтобы провести семинар в рамках учебного плана.
«Так случилось, что [Джонстон-Коль] была частью одной из самых одиозных групп, — сказал Локьер. — Не все они завершили свое существование так же трагически, как и Джоунстаун».
«Никто не смотрит»
Джонстон-Коль выросла с матерью и бабушкой в штате Мэриленд и описывала свою мать как «сильную и прогрессивную» личность. Ребенком она раздавала на улице листовки с призывами голосовать за кандидатов, которые нравились ее матери, а в старших классах школы участвовала в ее политической деятельности. Это, по словам Джонстон-Коль, внушило ей «чувство справедливости».
Джонстон-Коль рассказала, что стала атеисткой в 9-м классе, когда во время воздушного перелета самолет неожиданно провалился на 6 метров. «Люди кричали „О Боже, не могу поверить, что Иисус спас меня!“ и тому подобные вещи. — вспоминает она. — И мне каким-то образом стало совершенно ясно, что никто не присматривает за тобой, когда ты падаешь на шесть метров вниз… Нет ни Бога, ни ладони, которая подхватила бы самолет, потому что люди все время разбиваются. Люди умирают в эту самую минуту, и никто им не помогает. Так что я каким-то образом осознала, что нужно идти своим путем и полагаться на себя. Ни на что другое полагаться нельзя».
В 1960-х годах жестокие расправы, которые стали происходить в США, стали для нее еще одной причиной добиваться социальной справедливости: «Менее чем за 10 лет были убиты Джон Кеннеди, Бобби Кеннеди, Мартин Лютер Кинг, Медгар Эверс, Малкольм Икс, и всех их убили люди, не желавшие слышать того, о чем они говорили. Часть моего существа, которая хотела видеть в мире справедливость, понимала, что, если я останусь пассивным наблюдателем, эти вражда и ненависть захлестнут мою страну, и эта мысль настолько меня возмутила, что я не могла допустить подобного».
Джонстон-Коль поступила в колледж, но на третьем курсе вылетела с учебы из-за поспешного брака, который месяц спустя закончился разводом. Она продолжала участвовать в маршах за гражданские права и в протестах против Вьетнамской войны на Пятой авеню в Нью-Йорке, где наглоталась слезоточивого газа. Какое-то время она провела в рядах «Черных пантер», но покинула организацию, когда одну из ее соратниц застрелили прямо в гостиной. Тогда она откликнулась на предложение родной сестры покинуть Коннектикут и поселиться вместе с ней в Сан-Франциско, в районе Хэйт-Эшбери. Через три дня после того, как ее самолет приземлился в Калифорнии, Джонстон-Коль встретила Джоунса.
«Я только что уехала из Коннектикута и искала, куда бы приткнуться, чтобы приносить людям пользу, — вспоминает она. — Я искала какую-нибудь группу с лидером, четко выражающим свои мысли, которая придерживалась бы здорового образа жизни и исповедовала прогрессивные социалистические идеи».
В марте 1977 года Джоунс предложил ей отправиться в Джорджтаун, столицу Гайаны, чтобы там жить и работать. В течение первого года она забирала людей из местного аэропорта, покупала и перевозила припасы для Джоунстауна, который находился в 24 часах езды на катере. Год спустя она переселилась в Джоунстаун и следующие 8 месяцев работала в сельскохозяйственной команде, была воспитательницей и преподавала испанский детям школьного возраста.
Именно благодаря людям Джоунстаун был прекрасным местом, утверждает Джонстон-Коль.
«Никому никогда не удавалось сблизиться с настоящим Джимом Джоунсом, — говорит она. — Все это было похоже на луковицу, множество слоев людей, в разной степени преданных ему». К внутреннему кругу принадлежали секретари и любовницы Джоунса — о последних, по словам Джонстон-Коль, она узнала лишь «в последний день существования Джоунстауна». Некоторые люди, как она рассказывает, совершенно растворились в атмосфере поселка и не ставили под сомнение никакие поступки Джоунса, даже если видели их собственными глазами.
Следующий уровень составляли служители-помощники Джоунса, которые занимались нуждами поселка, а еще уровнем ниже были члены плановой комиссии общины, в которую входила и Джонстон-Коль.
«Он хотел быть в центре всего происходящего, но информацию сообщал лишь тем, кому считал нужным, — рассказывает Джонстон-Коль. — Он был очень умным и практичным управляющим, он никогда не позволял людям встречаться и строить совместные планы или даже понимать, что он делает».
«Все умирают»
Со временем друзья и близкие обитателей Джоунстауна обратились в газеты и к властям, и конгрессмен Лео Райан, демократ из Калифорнии, решил посетить общину 18 ноября 1978 года. По словам Джонстон-Коль, поначалу Джоунс противился этому визиту, но потом согласился, планируя устроить Райану встречу с одними только преданными последователями: «Он решил вывести на сцену таких людей, как я, которые были счастливы».
Джонстон-Коль в тот день уехала в Джорджтаун с баскетбольной командой Народного Храма, в которой играли сыновья Джоунса, Стивен и Джимми. Тем же вечером она должна была участвовать в шоу талантов. Всего в Джорджтауне собралось около 50 членов общины. Шэрон Амос, одна из любовниц Джоунса, получила от него телефонный звонок.
«Джоунс сказал: ладно, все в Джоунстауне умирают, и вам сейчас нужно совершить революционное самоубийство в Джорджтауне», — вспоминает Джонстон-Коль. Ее послали на другой конец города, чтобы привести Стивена и Джимми. Амос передала мальчикам последнее сообщение от их отца, но те решили никому об этом не рассказывать.
В общей сложности, 909 человек погибли в Джоунстауне (включая самого Джоунса, найденного с простреленной головой), пятеро — на посадочной площадке в в Порт-Кайтума, и Амос застрелилась и застрелила троих своих детей в Джорджтауне. «Когда Джим убил всех, а он это сделал, никакого самоубийства не было, — говорит Джонстон-Коль, — он убил всех тем, что лгал им, манипулируя ими в последние часы их жизни».
Когда Джонстон-Коль покинула Гайану и вернулась в Калифорнию, у нее оказалось очень много свободного времени. Год спустя она отправилась на лечение в реабилитационный центр для наркоманов «Синанон». Хотя она никогда не принимала наркотики, сотрудники Синанона, по ее словам, «понимали некоторые стороны Народного Храма».
«Когда ты живешь в общине, где хочешь быть лучшей во всем, возникает своего рода синергия, и ты работаешь на пределе сил», — говорит она.
В 1983 году Джонстон-Коль познакомилась с будущим мужем, а в 1989 году в Синаноне у них родился сын.
Лишь к 20-й годовщине трагедии в Джоунстауне Джонстон-Коль по-настоящему почувствовала, что исцеляется. К этому времени она уже успела получить степень бакалавра и четыре года работала преподавателем двух языков.
«К началу 1998 года у меня уже были постоянные опоры, на которых я держалась, — мое образование и моя семья, — рассказывает Джонстон-Коль. — В конце концов я сказала: ладно, теперь мне нужно повидаться с другими выжившими в Джоунстауне и понять, что же… случилось в нашу смену, и почему мы этого не предвидели. Как случилось, что 18 ноября 1978 года застало меня врасплох. Оглядываясь назад, видишь все эти тревожные признаки, на которые раньше не обращала внимания».
«Я больше не стану слушаться»
Джонстон-Коль написала книгу Jonestown Survivor: An Insider's Look («Выжившая в Джоунстауне: взгляд изнутри»), которая увидела свет в 2010 году. Она говорит, что рассказ о пережитом помог ей кое в чем разобраться: «У меня по-прежнему много вопросов, на которые я не знаю ответов, но теперь ответов стало немного больше».
Частью ответа стало возвращение в Джоунстаун. В марте Джонстон-Коль впервые за 40 лет приехала туда. Ее сопровождали подруга Джордан Вильчес, также выжившая в Джоунстауне, муж, сын и еще несколько человек, которые изучают и документируют историю общины. Жители Гайаны, по ее словам, были радушны и дружелюбны.
Прокручивая слайды на экране, она показывает, что осталось прежним (открытые каналы Порт-оф-Спейн), и что изменилось (здания вдоль посадочной полосы в Порт-Кайтума) в тех местах. Путешественников сопровождали трое гидов, которые в 1970-х помогали первым жителям Джоунстауна.
Джонстон-Коль говорит, что, если она была атеисткой до Джоунстауна, то теперь еще больше утвердилась в неверии. Кроме того, она причисляет себя к квакерам — религиозной конфессии, которая верит в инклюзивность и прочие принципы, из-за которых в 1970-х годах она присоединилась к Народному Храму. «Если ты целостная личность, если ты следуешь принципам (простота, честность, правдивость, миролюбие и т. п.), то квакеры никогда не отлучат тебя за то, что ты исповедуешь не совсем такое богословие, как они, — говорит Джонстон-Коль. — У них нет учения, которое нужно принять, или которым они лупили бы тебя по голове. Это больше, чем я надеялась получить, потому что мне больше не хочется получат указания. Я больше не стану слушаться, когда другие говорят мне, как думать, что думать, и как поступать. Это для меня в прошлом».