Новая книга рассказывает о детстве в религиозном культе
Патриции Чадвик нравится в церкви — эта обстановка знакома ей еще по детству, прошедшему в штате Массачусетс, где ее родители были членами религиозного ордена «Рабов Непорочного Сердца Марии» (Slaves of the Immaculate Heart of Mary). «Он состоял примерно из 50-55 человек… собравшихся ради одной-единственной цели, — рассказала она ведущей телепрограммы CBS This Morning: Saturday Дане Джейкобсон. — Из-за догмата католической церкви, который гласит, что нужно быть католиком, чтобы попасть на небеса».
Со временем маленькая община переросла в нечто более мрачное. Чадвик вспоминает об этом в своей новой книге Little Sister. Она рассказывает о том, как росла в культе, возглавляемом священником-расстригой, и как пережила изоляцию от родных и от окружающего мира.
Отец Леонард Фини, священник-иезуит, и сестра Кэтрин Кларк создали свой орден в Центре св. Бенедикта в городе Гарвард-сквер. Община состояла из образованных людей — например, отец Патриции был преподавателем философии и богословия.
Самые первые воспоминания Патриции о жизни в Центре св. Бенедикта, который представлял собой несколько зданий, обнесенных оградой, «абсолютно великолепны». «Мне казалось, что у меня 58 дядей и тетей, — рассказывает она. — Тогда мне было 3-4 года… чистое счастье».
Со временем все изменилось. Началом перемен Чадвик считает момент, когда ее родителя принесли обет послушания отцу Фини. Им велели одеваться в черную одежду, напоминающую монашеское облачение. «Их вынудили принять целибат», — рассказывает Патриция.
Несмотря на эти зловещие признаки, Чадвик, по собственным словам, осознала, что была в культе, лишь недавно, когда взялась писать воспоминания: «Люди боялись, что их выгонят… они стали… послушными членами этого религиозного ордена. И они знали, что выбора у них нет».
Когда Чадвик исполнилось 6 лет, ее и других детей отделили от родителей. Она рассказывает, что спальню им устроили в квартире, которую раньше занимала ее семья. Ее родителей заставили съехать. «Это было очень тяжело, — вспоминает она первую ночь. — Я помню, что той ночью плакала. Каждую ночь папа пел нам песни… рассказывал сказки. А той ночью была тишина».
После разделения семей роль сестры Кэтрин возросла. «Она была словно божество. Именно она руководила всем и вся», — рассказывает Чадвик. По ее воспоминаниям, сестра Кэтрин часто прибегала к телесным наказаниям. У монахини был трехметровый отрезок резинового шланга, который она называла «большой карательницей», и она наказывала им детей за такие вещи, которые «мы с вами сочли бы просто ребячьими забавами».
«Никому из нас не разрешали держать за руку младших братьев и сестер, а моей малышке-сестре вот-вот должен был исполниться год, и она только начинала ходить… Мне нравилось, когда она держит меня за палец. И я ходила спиной вперед», — рассказывает Чадвик. Причины запретов им никогда не объясняли. «Нам сказали, что нам ничего нельзя выбирать для себя. До сих пор, когда меня спрашивают: „Чего бы ты хотела?“ — мне инстинктивно хочется ответить: „Как сами решите“. Эти слова как бы стали для меня мышечной памятью».
В 1958 году, когда Чадвик исполнилось 9 лет, центр переехал в г. Стилл-Ривер, штат Массачусетс, и расположился на участке площадью 7 гектар в 65 километрах от Бостона.
«У меня не было наставника, я ничего не знала, я была лишена поддержки родителей и все чаще попадала в неприятности. В конце концов, думаю, сестра Кэтрин решила, что я мешаю ей осуществлять ее миссию», — говорит Чадвик. В тот же день, когда девушка окончила старшую школу, сестра Кэтрин забрала ее и увезла, не позволив даже ни с кем попрощаться. Отец Фини и сестра Кэтрин насильно записали ее на курсы секретарей, и Чедвик нашла приют в общежитии YMCA. «Я была предоставлена самой себе, и мне было 18. Я все видела, все слышала, но не могла ни о чем говорить. Я была не в состоянии произнести ни одного предложения о чем-то, что имело отношение к реальной жизни. Поэтому я просто наблюдала». Мало-помалу Чадвик смогла «комфортно» общаться с окружающими.
В течение следующих пяти лет ее родители и четверо братьев и сестер ушли из центра. Чадвик говорит, что не сердится на них и «полностью их понимает». Она вспомнила один разговор с отцом, когда тот сказал, что они с женой хотели ночью посадить детей в машину и уехать. Когда Патриция спросила, почему родители этого не сделали, отец ответил: «А дальше что?»
«Мой отец не преподавал уже 12 лет… Как ему было найти работу? — говорит Чадвик. — У него отняли все… что позволило бы ему уйти. Именно так поступают культы. Они отнимают у тебя жизнь».
На вопрос, хотелось бы ей вернуться в прошлое и все изменить, Чадвик отвечает отрицательно. «Я смотрю на себя сегодняшнюю. Я счастливо замужем. У меня своя семья… чудесные друзья… замечательная карьера. Думаю, если бы я что-то изменила в своем детстве, возможно, я не оказалась бы сегодня там, где я есть. Так что я ничего не стала бы менять».