Весной 1967 года в «Розовом дворце» Джейн Мэнсфилд на бульваре Сансет в Холмби-Хиллз некий папарацци по имени Уолтер Фишер сделал несколько снимков актрисы и основателя Церкви Сатаны Антона Ла-Вея. На одной из лучших фотографий в этой серии Мэнсфилд на коленях стоит на коврике из шкуры тигра и смотрит на восковой череп, который держит в руках. Ла-Вей стоит на коленях у нее за спиной, у него на голове рогатый колпак, а на шее — нелепо огромный медальон с выгравированной сатанинской печатью Бафомета; он раскрыл свой черный плащ с блестящей подкладкой, словно вампир из дешевого фильма ужасов, готовящийся схватить невинную жертву.

Меньше чем через месяц Мэнсфилд умерла. А Ла-Вей лишь еще прочнее утвердился в анналах американской популярной культуры.

Дэнни Фуэнтес, основатель художественной галереи Lethal Amounts в г. Уэстлейк, наткнулся на фотографии Фишера в недавно изданной книге под названием California Infernal. Увиденное его заворожило. Помимо фотосессии с Мэнсфилд, в книге также были представлены снимки Ла-Вея, сделанные Фишером в гостиной «Черного дома», его резиденции и штаб-квартире на Калифорния-стрит в Сан-Франциско, на которых основатель сатанизма совершает некий ритуал в окружении обнаженных женщин; снимки сатанинского «крещения» дочери Ла-Вея Зины, а также сатанинских обрядов венчания и похорон; и снимки Ла-Вея возле склепа Мэрилин Монро на кладбище в Уэстлейке. В одной из фотосессий Ла-Вей рассматривает коллекцию кинематографических реликвий в доме Форреста Акермана — писателя-фантаста и редактора журнала Famous Monsters of Filmland. Фотографии ритуалов пользовались особенным спросом в мужских журналах.

На этих снимках, часть которых никогда прежде не публиковалась, во множестве представлены интимные части человеческих тел и знойные взгляды преуспевающего религиозного лидера. Ла-Вей использовал шокирующие детали, тщательно продуманную эстетику, заимствованную из самых разных источников, от фильмов немецких экспрессионистов до комиксов о Флэше Гордоне, и черный юмор, чтобы придать чертовски сексуальную окраску гуманистической философии. Как он сам говорил, «сатанист без чувства юмора вызывал бы отвращение, он был бы невыносим».

Яркая индивидуальность Ла-Вея и его увлечение сексуальной свободой 1960-х годов сделали его невероятно популярным среди голливудских звезд — в том числе Мэнсфилд, Сэмми Дэвиса-младшего и Либераче, — которые хотели придать пикантность своим фотографиям, и которых, вероятно, привлекали его идеи о плотском раскрепощении. Ла-Вей, начинавший с оккультных семинаров, которые проводил в гостиной своего дома в Сан-Франциско, оказался за столом с одной из самых знаменитых блондинок Голливуда в роскошном ресторане «Ла-Скала» в Беверли-Хиллз, а потом, в 1975 году, стал техническим консультантом на съемках дрянного фильма ужасов The Devil's Rain, в котором снимались Эрнест Боргнайн, Уильям Шатнер и молодой Джон Траволта. Его «Сатанинская библия» вышла в свет в 1969 году — в том самом году, когда якобы связанные с сатанизмом убийства, совершенные Чарльзом Мэнсоном, отрицательно повлияли на привлекательность поклонения сатане, — но это не помешало многим поколениям угрюмых 12- и 13-летних подростков приносить домой эту книгу, чтобы позлить родителей и получить от этого удовольствие. Влияние Ла-Вея ощущается во всей современной металлической и панк-музыке, хотя сам он предпочитал классическую музыку, польки и песни девичьих групп 1960-х годов.

С тех пор, как в 2012 году Фуэнтес открыл свою галерею, он хотел сделать какой-то проект, посвященный Ла-Вею, так что находка фотографий Фишера прямо накануне 20-й годовщины со дня смерти так называемого «черного папы» показалась ему чем-то вроде сатанинского аналога божественного провидения. Фуэнтес не принадлежит и никогда не принадлежал к Сатанинской церкви, хотя в молодости — примерно в том же возрасте, когда многие непокорные молодые люди начинают ставить под сомнение авторитет родителей и веру, в которой были воспитаны, —заинтересовался философией сатанизма.

Фуэнтес — гомосексуалист, а сатанизм считает, что быть гомосексуалистом нормально, тогда как христианство в этом вопросе непреклонно. Первая из Девяти Сатанинских Заповедей, изложенных в начале Сатанинской библии гласит: «Сатана олицетворяет потворство, а не воздержание!» А в №8 говорится: «Сатана олицетворяет все так называемые грехи, поскольку они ведут к физическому, умственному и эмоциональному удовлетворению!»

Как только Фуэнтес получил права на использование фотографий Фишера, организовав перелет в США шведского коллекционера вещей, связанных с Ла-Веем, по имени Альф Вальгрен, он начал готовиться к выставке под названием «Disobey», которая должна была состояться в Голливуде всего на одну ночь, на Хэллоуин.

Когда Фуэнтес начал связываться с родными и друзьями Ла-Вея, а также с некоторыми известными сатанистами, некоторые люди отказались участвовать в проекте, что создало некоторые проблемы. Многие люди относятся к наследию Ла-Вея собственнически и не всегда готовы договариваться.

Фуэнтес говорит, что вел переговоры с Гленном Данцигом, предлагая выставить фотографии Ла-Вея из огромной коллекции мужских журналов за 1960-е годы, которую якобы собрал фронтмен группы Misfits. Легендарный эксцентричный кинематографист, 90-летний Кеннет Энгер (автор предисловия к книге California Infernal) захотел встретиться лично, а акционист и провокатор Стивен Джонсон Лейба обещал привезти собственные произведения и совершить обряд очищения. Старшая дочь Ла-Вея Карла сообщила, что приедет из Сан-Франциско и привезет с собой несколько реликвий, в том числе обломки подлинного «Черного дома», который был разрушен в 2001 году. Ди-джеем будет музыкант Мэтт Скиба.

«Думаю, самое крутое в Сатанинской церкви — время, когда все произошло, „Ребенок Розмари“, сатанинская паника и всякие жуткие колдовские штуки в духе Чарльза Мэнсона, тогда она выглядела пугающе и нарочито вульгарной, — говорит Скиба, фронтмен групп Alkaline Trio и Blink-182, который уже примерно 15 лет принадлежит к Сатанинской церкви. — Это было удивительно и романтично, и те дни давно миновали. Для меня именно в этом настоящий смысл сатанизма, и Антон был двигателем этой эстетики».

Ла-Вей создал религию, в которой к бессмертию ведет потворство плотским желаниям, и можно сказать, что в каком-то смысле он обрел бессмертие. «Думаю, именно благодаря своей непокорности и бунтарству он стал и через 20 лет после смерти продолжает быть культурной иконой. И его образ, конечно, тоже, — написала Карла Ла-Вей в электронном сообщении после длинного телефонного разговора. — Ему хватило смелости выступить против лицемерия в религии и всех аспектах жизни». Через 20 лет после смерти Антон Ла-Вей продолжает жить — и споры не стихают.

С тех пор, как Фуэнтес взялся за устройство выставки, он неоднократно подчеркивал, что «не говорит ни о чьей философии и не пытается переписать историю — речь идет только о влиянии популярной культуры». Сказать просто, но на каждую школьную металлическую рок-группу, которая использует образ козлоголового Бафомета, потому что он выглядит круто и пугающе, приходится один настоящий сатанист, который относится к Ла-Вею как к гуру, едва ли не как к отцу.

«Это религия или, по крайней мере, нечто такое, к чему люди относятся очень серьезно. Я знаю, что для многих людей это чувствительный вопрос», — говорит Фуэнтес.

Суть Сатанинской церкви, которую Антон Ла-Вей создал в последнюю апрельскую ночь 1966 года — Вальпургиеву ночь, как ее называют язычники, — сплошь и рядом понимают превратно. В молодости Ла-Вей ездил по ярмаркам и путешествовал с бродячими цирками в качестве музыканта, играющего на каллиопе и органе, и укротителя больших кошек, и обладал чутьем на то, как «заставить простаков расстаться с деньгами», о чем Питер Гиллмор пишет в предисловии к недавнему переизданию Сатанинской библии. Чрезмерная театральность этой религии, обнаженные женщины и дружба Ла-Вея с пошлыми и манерными голливудскими звездами позволяет людям считать его в лучшем случае акционистом, а в худшем — беспринципным барышником. По сути, сатанизм — это философия брутальности и самосохранения, но разве она вдруг станет менее интересной, если убрать из нее голые бюсты, сатанинские рога и устрашающие обряды?

За минувшие годы христиане внесли свой вклад в популяризацию сатанизма, возбуждая неприязнь к нему и распространяя о нем небылицы в церквях и телевизионных программах — от Geraldo до Talk Back Боба Ларсона. Нет, сатанисты не приносят в жертву младенцев и животных; об этом написано на 89-й странице Сатанинской библии. (Ла-Вей любил животных, какое-то время у него был тигр, которого звали Тогаре; когда соседи в Сан-Франциско устали слушать его рев, животное отдали в приют Типпи Хедрен для больших кошек.) Сатанисты даже на самом деле не поклоняются сатане: «Человек, равно как и животное, является божеством для сатаниста».

Неизменно прагматичный Ла-Вей считал взаимосвязь сатанизма и христианства взаимно полезной, даже симбиотической. В 1993 году в документальном фильме Ника Бугаса Speak of the Devil (на YouTube есть видеозапись, которая выглядит так, словно ее оцифровали с кассеты VHS) Ла-Вей говорит: «Думаю, мы оказали религиозному сообществу большую поддержку и укрепили гораздо больше, чем разрушили — по крайней мере, в том, что касается так называемых „последних времен“. Сатанинская церковь явно послужила уколом в руку — своего рода омоложением».

Далее он продолжает: «На самом деле, христиане — единственные, кто верит в антропоморфного сатану или в сатану как реальное существо, которое проникает в их жизнь и заставляет делать какие-то вещи, и которое можно использовать в качестве козла отпущения… Мы верим, что нужно отвечать за собственные поступки». Ожидается, что сатанисты сами будут контролировть себя; если в их убеждениях есть что-то от современного либертарианства, это не случайно — оккультизм Ла-Вея был вдохновлен Алистером Кроули, однако в его идеях относительно индивидуализма чувствуется сильное влияние Аин Рэнд.

...

Сегодня, если вы слышите о сатанизме в новостях, речь, скорее всего, идет о Сатанинском храме — стремительно набирающей силу группе политических активистов, которая возникла в 2012 году и имеет мало общего с церковью Ла-Вея. Как самопровозглашенная «ассоциация политически грамотных сатанистов, секуляристов и поборников индивидуальной свободы», Сатанинский храм был создан с целью противостоять стремлению христиан проникнуть в светскую жизнь и на каждый уровень правительства. Если какая-то христианская церковь хочет разместить текст десяти заповедей в здании, которое содержится на деньги налогоплательщиков, — прекрасно, но Сатанинский храм будет добиваться того, чтобы рядом поставили статую Бафомета с головой козла и обнаженной человеческой грудью.

«Многие думают, что мы просто жаждем привлечь к себе внимание, или троллим христиан, или еще что-то в таком духе, но на самом деле все гораздо серьезнее», — говорит Али Келлог, представитель лос-анджелесского филиала Сатанинского храма. Питер Гиллмор, нынешний глава Сатанинской церкви не раз высказывался против действий Сатанинского храма, в особенности против установки религиозных монументов, потому что сатанизм всегда был атеистической религией.

В настоящий момент Сатанинский храм главным образом отстаивает права женщин — в частности, на совершение аборта. (Подан иск в Верховный суд штата Миссури.) Если Ла-Вей и был феминистом, то эта разновидность феминизма уже устарела — идеологически она очень далека от этого более современного ростка сатанизма. В Сатанинской церкви женщины выступали, в основном, в роли ритуальных объектов. А в 1971 году Ла-Вей написал книгу под названием The Satanic Witch, в которой учил женщин, как им получить от мужчин все, что захочется, пользуясь своей сексуальностью. Даже тогдашние феминистки сочли эту книгу проблематичной. «Проблематичная — очень подходящее слово», — говорит Келлог.

В конечном счете, Ла-Вея просто не интересовала политика. Музыкант Бойд Райс, выступающий под сценическим именем Нон, подружился с Ла-Веем и в конце 1980-х стал магистром Сатанинской церкви. Он рассказывает: «Антону было все равно, кто заказывает музыку. В его глазах политика была сплошной показухой. Твоя жизнь радикально меняется не вследствие решений и действий политиков, а только в результате твоих собственных решений и действий. И точка».

Альф Вальгрен, 48-летний компьютерщик, проживающий в г. Уппсала, Швеция, — не сатанист. Он говорит, что ему в принципе не нравится любая религия, но при этом он стал одним из самых известных коллекционеров реликвий, связанных с именем Ла-Вея. После смерти папарацци Уолтера Фишера, Вальгрен приобрел все имущество фотографа, чтобы стать владельцем снимков Ла-Вея, в том числе фотосессии с Мэнсфилд. В недавней беседе по Скайпу Вальгрен рассказал, что в конце 1990-х нашел в книжном магазине шведский перевод Сатанинской библии, а по мере того, как развивался Интернет, начал покупать реликвии на сайтах, таких как eBay. Со временем он начал сотрудничать с другом Ла-Вея сатанистом Карлом Абрахамссоном, и в 2016 году они вместе составили из фотографий Фишера книгу California Infernal. И однажды Вальгрену позвонил Дэнни Фуэнтес.

...

Отправляясь в первую за 20 лет поездку в США, Вальгрен везет с собой сатанинский медальоны, изготовленные подружкой Ла-Вея Дианой Хегарти (матерью Зины Ла-Вей); оригинальные карандашные рисунки, подписанные Ла-Веем; рекламные и кинематографические плакаты; а также примерно 150 фотографий Фишера. Он также представит материалы Ника Бугаса и личные снимки, сделанные Хегарти и Бланш Бартон — священницей Сатанинской церкви, которая впоследствии стала сожительницей Ла-Вея. Вальгрен по-прежнему активно скупает фотографии и артефакты, связанные с Ла-Веем, пересылая их непосредственно Фуэнтесу в Лос-Анджелес.

Ла-Вей говаривал, что сатанистами рождаются, а не становятся, поэтому, привлекая новых людей, он ориентировался на тех, кто уже следовал сатанинским принципам, а не пытался обращать людей, исповедующих иные вероучения. Одна из реликвий, которые Фуэнтес приобрел для выставки, представляет собой религиозную брошюру Сатанинской церкви, выглядящую как сложенная 10-долларовая купюра, — такие Ла-Вей распространял в Сан-Франциско. (Если вы когда-нибудь работали официантом в США, особенно в южных штатах, вам наверняка давали христианскую версию такой брошюры в качестве «чаевых».) На внутреннем развороте напечатан следующий текст: «Ты грешник! Сатанинская церковь проповедует не воздержание, а потворство. Если хотите узнать о расписании занятий и прочих мероприятий, пишите или звоните». Далее значились полное имя Ла-Вея, его адрес и реальный телефонный номер.

Ла-Вей открыто говорил об отвращении, которое он испытывал к людям в целом, хотя и понимал, какую сложную проблему такое отношение порождает. В книге Speak of the Devil он пишет: «Я не хочу людей, мне не нужны люди, мне в общем-то не нравятся люди, и все-таки я понимаю, что люди, по сути, интересуются во многим теми же вещами, которые интересуют меня, и которые я делаю, так что с моей стороны будет лицемерием сказать, что я не люблю людей, потому что, не будь людей, которым нравилось бы то, чем я занимаюсь, и которые не проявляли бы к этому интереса, мне не было бы смысла этим заниматься».

Ему нравились люди, которых он считал особенными в том или ином отношении — талантливые, или эксцентричные, или и то, и другое сразу. Сэмми Дэвис-младший был чернокожим, который принял иудаизм, и при этом принадлежал к Крысиной стае, состоявшей из одних белых. Мэнсфилд была увядающим секс-символом Голливуда, и быстро теряла заметность на фоне зарождающейся сексуальной революции. Либераче эпатировал людей своим гомосексуализмом задолго до того, как его ресторанно-театральная аудитория созрела до того, чтобы принять подобный образ жизни.

«Это не были обыкновенные, рядовые люди, — говорит Карла Ла-Вей. — Они обладали талантом к музыке, разделяли одну и ту же философию, это не были средние серые люди с улицы».

Взаимоотношения Ла-Вея с Мэнсфилд остаются наиболее памятными — возможно, из-за того, что имели место незадолго до ее трагической гибели. Всего через несколько дней после его визита в «Розовый дворец» Мэнсфилд и ее адвокат/любовник Сэм Броди погибли в страшной автокатастрофе близ г. Билокси, штат Миссисипи, и стремительно разнесся слух, что причиной их гибели стало проклятие, наложенное на Броди Ла-Веем. Что бы вы ни думали о действенности сатанинских проклятий, имя Ла-Вея было накрепко связано с этой историей. Дэвид Эберсоул и Тодд Хьюз, которые в 2013 году спродюсировали документальный фильм Room 237, исследуют взаимоотношения Мэнсфилд и Ла-Вея в новом документальном фильме Mansfield 66/67; Кеннет Энгер, который будет выступать на выставке «Disobey» перед избранной аудиторией (билеты уже все распроданы), — один из тех, у кого кинематографисты взяли интервью.

Ла-Вей до конца жизни искал дружбы с людьми, которые казались ему интересными — в частности, с музыкантами. Он не ходил на их выступления, но приглашал приглянувшихся артистов заглянуть к нему в гости после гастролей в Сан-Франциско. Он даже соглашался поужинать с ними, если они хотели; по словам Эберсоула и Хьюза, он предпочитал рестораны Izzy's Steakhouse и Olive Garden. Карла Ла-Вей с удовольствием вспоминает эти встречи — особенно тот случай, когда Мэрилин Мэнсон привел с собой Трэйси Лордз.

В 1988 или 1989 году Ла-Вей отправил двух ведьм, чтобы они привезли к нему звезду датского черного металла Кинга Даймонда (он же Ким Петерсон) по окончании концерта в Сан-Франциско. Петерсен спросил, куда они поедут, чтобы предупредить менеджера, но ведьмы отказались отвечать. Ему запомнились черно-серый фасад дома и пара доберманов во дворе, но самой запоминающейся частью этого визита стало посещение ритуальной комнаты Ла-Вея. Хозяин сказал Петерсону, что комната 18 месяцев стояла закрытой, чтобы в ней накопилась энергия. Петерсон помнит ощущение, что ему в спину горящими глазами смотрят исполненные зависти ведьмы, которым войти в ритуальную комнату позволено не было.

«Завязался разговор, и, я думаю, мы провели там не меньше полутора часов, — вспоминает Петерсен. — Я не хотел выглядеть маленьким мальчиком, все время кивающим головой и повторяющим слова за взрослым. Я спросил: „Можно я начну и расскажу вам, что я думаю о сатанизме, о вашей книге и о том, что вы для меня сделали?“» После разговора Ла-Вей снял свой символ Бафомета и вложил его в ладонь Петерсена.

Ла-Вей редко писал от руки, но одно письмо он Петерсену послал. «Это весьма уважаемый человек, к которому я испытываю величайшее почтение, — говорит тот. — Было необычайно интересно познакомиться с ним и убедиться, что он совершенно серьезно относится к книге, которую написал, что он не выдумал эти вещи, чтобы написать книгу».

Петерсен не предоставит то письмо для выставки «Disobey», потому что всегда носит его с собой.

Когда в октябре 1997 года Ла-Вей скончался от легочной эмболии, осложнения ревматического заболевания сердца, в опубликованном газетой «Вашингтон Пост» некрологе говорилось: «Родственники сообщили, что г-н Ла-Вей умер 29 октября, но по какой-то причине в свидетельстве о смерти значится дата 31 октября, Хэллоуин. Загадочность усугубляется тем, что родственники, по их собственным словам, скрывали его смерть целую неделю, чтобы не отвлекать его последователей от важного праздника».

Но если дата его смерти вызвала некоторые споры, есть и более серьезные вопросы.

Первоначально было объявлено, что первосвященницами Сатанинской церкви станут наравне дочь Ла-Вея Карла и Бланш Бартон — его биограф, сожительница и мать его младшего сына Сэйтана Ксеркса Ла-Вея. Однако после споров по поводу законности завещания Ла-Вея и сути его действительных последних пожеланий, Бартон стала magistra templi rex Сатанинской церкви, а Карла ушла в раскол и основала Первую сатанинскую церковь. Она приобрела известность благодаря тому, что ежегодно устраивала в Сан-Франциско празднование «черного рождества». Младшая дочь Ла-Вея, Зина, выступавшая в роли публичного лица сатанизма в 1980-х годах, покинула Сатанинскую церковь в 1990 году. Теперь она носит фамилию мужа, Шрек, практикует тантрический буддизм и живет в Берлине. Сын Зины Стэнтон Ла-Вей живет в Лос-Анджелесе, и его бракосочетание, состоявшееся 6 июня 2006 года стало значимым событием, хотя на веб-странице Сатанинской церкви говорится, что он «не имеет никакого отношения к Сатанинской церкви, и эта организация не считает его выразителем отцовской философии».

Биография Карлы на той же веб-странице обвиняет ее в том, что она «отстранилась» от отца после рождения последнего ребенка, но это, по ее словам, нелепо («Мне было 43 года… я была взрослым человеком», — говорит она).

Увязнуть во внутренних разборках Сатанинской церкви, в запутанных межличностных отношениях и непрекращающихся склоках, вероятно, неизбежных для религии, построенной на идее приоритета собственных интересов перед всем остальным, — однако Фуэнтес, словно заезженная пластинка, повторяет, что выставка «Disobey» посвящена культурному наследию Ла-Вея. Но даже в этом случае все непросто.

Похоже, Ла-Вея тянуло к людям со скандальной репутаций, а их — к нему. Акциониста Стивена Джонсона Лейбу, близкого друга Ла-Вея, который будет совершать на выставке ритуал очищения, критиковали за то, что в своих творениях он использовал свастику. (Он называет себя коренным американцем и считает, что нельзя приписывать нацистам исключительные права на знак, который некогда широко использовали американские индейцы.) Друг Ла-Вея Бойд Райс прилетит на выставку из Денвера и привезет с собой книгу Johnson Smith Company, которую когда-то подарил ему Ла-Вей. В 1980-х Райс непродолжительное время якшался с Бобом Хайком из расистской организации «Американский фронт», поэтому его имя было удалено из рекламы выставки, когда владельцы галереи, фирма Black Rabbit Rose, получили по электронной почте жалобу. Отвечая на вопрос о своих отношениях с Хайком, с которым он сфотографировался для центрального разворота журнала Sassy, посвященного неонацистам, Райс ответил: «Я никогда не принадлежал к этому движению как таковому. Я никогда не был его членом. Я общался с тем парнем 15 минут 30 лет назад». Фуэнтес, постоянно подчеркивающий свою гомосексуальность и латиноамериканское происхождение, очень хотел видеть Райса в числе участников и официально не отменял высланное ему приглашение.

Каталог товаров фирмы Johnson Smith Company был одним из самых любимых предметов Ла-Вея. В документальном фильме Speak of the Devil, он называет его своей «гедеоновской библией» и говорит: «Я по-прежнему кладу ее рядом с собой, ложась спать». Ла-Вей считал, что эта книга, изобилующая рецептами наподобие вонючих бомб с запахом лимбургского сыра и еще более мерзких веществ или поддельного «диктофона», который впивается вам в палец при нажатии кнопки, — идеальный пример «бесчеловечного отношения человека к человеку».

«Она научила меня тому, что люди, по сути, очень склонны к садизму — по крайней мере, в этом отношении — и им нравится мучить других тварей, и вот я вижу пример фирмы, которая неплохо на этом наживается», — говорит он в документальном фильме.

Похоже, выставка получится довольно всесторонним рассказом о Ла-Вее, и ее организация дала Фуэнтесу время подумать, что именно сделало этого человека таким привлекательным, и что обеспечило ему популярность в умах людей.

«Думаю, дело было в реакции, и во многом это было связано с тем что движение новой эры было на пике расцвета. Это было лето любви, поколение хиппи и гражданских прав было на пике силы, начиналась борьба за права женщин, гомосексуалистов и тому подобных. Было совершенно очевидно, что пришло новое поколение, и что эти дети отвергают идеи своих родителей, — говорит Фуэнтес о второй половине 1960-х годов. — Ла-Вей смог понять, как полезно дополнить это яркими образами и некоторой театральностью. Ему удалось нащупать по-настоящему безумную идею и очень успешно ее продать. Думаю, эти времена уже давно прошли; не думаю, что нечто подобное можно сделать еще раз».

За минувшие годы Фуэнтес устраивал выставки в честь многих икон шоу-бизнеса, но сейчас ему впервые приходится беспокоиться о магических влияниях: «Я просто не хочу, чтобы на меня наложили какое-нибудь проклятие».