«Я должна была подчиняться и повиноваться своему мужу», — вспоминает г-жа Помери, 60-летняя мать из Брисбена. — «Я должна была подчиняться и повиноваться старейшинам церкви, и я должна была разорвать отношения с дочерью».Хелен Помери и Дэвид Лоув вспоминают от годах, проведенных в рабстве.

Она была уверена , что все это нужно для спасения .

«Мы жили на собственном участке земли в Сэмфорде. Мы были обычными людьми. Просто мы ходили в необычную церковь…»

Церковь , о которой идет речь , — Брисбенское христианское братство (BCF) — расположена в Сэмфордской долине , к северу от Брисбена , и имеет преданных приверженцев . Старейшины церкви призывают к жертвенности, подчинению и послушанию. Для верных прихожан они — посланники Божьи. Однако глубоко под видимым всем фасадом церкви, расчетливо укрытая от глаз прихожан, происходит человеческая трагедия. Разваливаются семьи, а бывшие члены группы нуждаются в помощи психолога.

Г-жа Помери не заметила ничего угрожающего, когда переехала в эти места с мужем и тремя детьми из Южной Австралии. «Мы были христианами, мы искали новую церковь. Тогда Брисбенское христианское братство прислало к нам домой пастора. Они умеют себя преподнести, умеют вызывать к себе доверие. Они очень добрые и отзывчивые люди. Ты чувствуешь, как тебя обволакивают общением и думаешь: „Как мило!“».

Однако по мере того, как ее муж все сильнее сближался с руководством церкви, требования становились все более жесткими. BCF требует, чтобы его последователи достигли безгрешного совершенства. Для этого, в частности, женщины должны отказаться от свободы воли в пользу мужчин, говорит г-жа Помери.

«Старейшины проводили для мужчин семинар о сексуальной жизни и сказали ему, что мое тело принадлежит не мне, а ему, и что мой муж имеет право пользоваться им, когда захочет. Я знаю жен, которым мужья позволяли брать машину только для поездок в магазин. Мужья записывали показания одометра с утра и проверили их вечером.

Я знаю, других женщин, которым мужья с утра выдавали список дел и говорили: „Ты все это сделаешь сегодня“. Женщины должны были только подчиняться и повиноваться. Им было отказано в праве голоса».

Однако эмоциональному насилию подвергались не только женщины.

Г-н Лоув, электрик по профессии, вступил в церковь на 13 лет позже своей жены. «После того, как в течение 13 лет я не видел свою семью дома ни по выходным, ни в будни… я вступил», — рассказывает он. — «Я выворачивался наизнанку, отдавал все деньги в церковь… и для чего? Ни для чего. Они проповедуют, что ты раб и должен быть этим счастлив».

Для г-жи Помери жизнь в церкви стала невыносимой, когда ее старшая дочь вышла замуж за сына одного из руководителей. Ее семья оказалась во «внутреннем круге».

«Когда ты сближаешься с лидером культа, он начинает полностью тебя контролировать. Он стремится к тому, чтобы старейшины ставили верность ему превыше своей верности жене и детям», — говорит она. — «Эти мужчины готовы пожертвовать своим браком; они готовы пожертвовать своими детьми; они готовы сделать все, что им скажут. Это лакмусовая бумажка ».

Сначала Хелен поплатилась за то, что осмелилась вести дневник: «Старейшины сказали мужу, что мой дневник — это проявление непокорности, что у меня есть тайные помыслы, и что я непослушна мужу. Меня наказали . Я должна была написать покаяние . Мне запретили приходить к Причастию. В конце концов, мне запретили приходить в церковь. Я должна была сидеть дома и выполнять письменные задания. И это после 30 лет супружеской жизни».

Женщины в собрании получают распоряжения старейшин в письменной форме. «Моей дочери, ей тогда было 26 лет, вручили письмо с требованием уйти из дома», — рассказывает г-жа Помери. — «Ей дали неделю на сборы, потому что она встречалась с парнем, не принадлежавшим к группе. Свидания , ухаживания , супружество — все находилось под пристальным наблюдением .

От меня потребовали ей не звонить. Мне даже не было позволено пересылать ей письма, которые продолжали приходить на наш адрес. Я должна была забыть о ней, как если бы она умерла. Я подчинялась этим требованиям шесть месяцев, но потом через другую семью услышала, что моя дочь больна, и связалась с ней. Год спустя, в 2001-м, я сама получила письмо с требованием покинуть дом.

Я ушла. Я могла вернуться лишь в том случае, если выполню три условия: я должна подчиняться и повиноваться своему мужу; я должна подчиняться и повиноваться старейшинам; и я должна отречься от дочери. Эти требования я выполнить не могла. Я вернулась бы и попыталась подчиняться, но от дочери отречься я не могла. В результате, с тех пор моя семья не пускает меня на порог дома. Для них я непокорная, порочная и испорченная».

Хелен изгнали из общины.

«Я была готова покончить с собой. Они отняли у меня все, что я любила, все, что для меня было дорого. В группе произошло несколько самоубийств, потому что людей попросту изводят, изолируют, травят и запугивают. Там есть все, что только может вам прийти в голову».

Спасением для Хелен стала близкая подруга — не член церкви, — которая посоветовала ей обратиться за помощью к психиатру: «Вот уже девять лет, как я ушла из церкви, но я все еще не до конца пришла в себя».

Г-н Лоув говорит, что старейшины довели его до нервного срыва: «Если ты послушен и делаешь, что тебе говорят, они тебя подбадривают. Но как только ты начинаешь выражать сомнения, превращаешься в мишень, и они обрушиваются на тебя. Я просто не мог больше плясать под их дудку. В конце концов, я подумал: „Ну, потеряю я спасение. Моя проблема “. И я ушел . Но я не хотел, чтобы моя семья лишилась спасения, и не попытался вытащить их. Как только я ушел, люди начали сторониться меня, не разговаривали со мной, избегали меня и даже не приходили ко мне домой».

Г-н Лоув сравнивает себя с раковым больным в стадии ремиссии. Он очень хочет вновь увидеть детей: «Если бы я знал тогда то, что знаю сейчас, я постарался бы вытащить оттуда моих детей. Может быть, я снова их увижу».

Христианские братства в Брисбене и Мельбурне не откликнулись на нашу просьбу прокомментировать заявления г-жи Помери и г-на Лоува. Женщина, снявшая трубку в офисе Брисбенской церкви сказала, что не уполномочена давать комментарии: «Решение должны принимать мужчины. Мы можем лишь передать им сообщение».