От индоктринации и контроля до богоподобных гуру и «бомбардировки любовью» — в основе причин, по которым люди присоединяются к культам и остаются в их рядах, лежит мощная психология. Но что такое культ? И все ли культы плохи по определению? Мэри Гарден, в прошлом побывавшая в нескольких культах, имеет уникальную возможность ответить на эти вопросы.

Открыв для себя йогу в 16-летнем возрасте, в 1970-х годах она бросила университет и свою прежнюю жизнь в Новой Зеландии и уехала в Индию, где семь лет провела в разных сектах и культах. По ее словам, опасность отчасти проистекала из наивности: «Вы должны понимать, что тогда не было никаких разоблачений или предостережений об этих группах. Десятки тысяч жителей Запада отправились в Индию по стопам „Битлов“. Наверное, вы недооцениваете силу, чувства, которые вызывают у вас мантры и обряды. Это было очень, очень гипнотическое воздействие».

В конце концов мисс Гарден забеременела от одного йога в отдаленном уголке Гималаев. «Многие приезжие с Запада беременели. Я была беременна дважды», — рассказывает она.

Поначалу ей не разрешали обратиться к врачу, но мисс Гарден удалось ускользнуть и сделать аборт на позднем сроке. «Я довольно часто убегала, но меня все равно тянуло обратно, — говорит она. — Я полностью была очарована гуру. Мне он представлялся этакой богоподобной личностью. Ты испытываешь сильнейшее принуждение верить всему, что он говорит, и сохранять преданность. Я очень рада, что смогла вырваться».

Культовые взаимоотношения могут существовать в медитационных группах и группах самопомощи

Торе Клевьер — психолог из австралийского города Вуллонгонг, который помогает бывшим культистам восстановиться и приспособиться к новой жизни. Он сам провел 11 лет в рядах «Детей Бога» и прекрасно способен помочь в такой ситуации.

«Многие думают, что культ — это просто странная религия или странный набор убеждений, но определяющей чертой, скорее, является насилие, — говорит он. — У членов группы отнимают права и свободы, а потом внушают им экстремистские идеи и черно-белые взгляд на мир», — говорит он.

По словам г-на Клевьера, культ не всегда носит религиозный характер: «Культовые взаимоотношения могут существовать в медитационных группах и группах самопомощи. Один человек уязвим из-за своих религиозных воззрений, другой — из-за желания стать лучше».

Часто говорят, что никто изначально не хочет вступать в культ, и г-н Клевьер с этим согласен: «Люди не берут список культов, не выбирают один из них и не думают: „Это философия, которая мне больше всего подходит“. Главное, что нужно помнить, — они они не знают, куда вступают, и именно здесь начинается принуждение. Если бы люди заранее знали обо всем, во что верит группа, они, наверное, никогда бы в нее не вступили, но это медленный процесс, когда внутреннее учение группы раскрывается постепенно».

После нескольких лет, проведенных в обучении у разных индийских гуру, мисс Гарден может засвидетельствовать о справедливости такого подхода: «Когда большинство из нас вступает в такие группы, особенно в те, у которых есть харизматичный лидер, это похоже на любовную связь. Мы влюбляемся в них и долгое время наслаждаемся медовым месяцем».

Она объясняет, что, когда гуру начинает прибегать к манипуляциям или насилию, люди легко находят объяснение его поведению. «Это очень похоже на экстремальный вариант домашнего насилия», — говорит мисс Гарден. — Это значит, что гуру могут сойти с рук любые злоупотребления, поскольку в них видят „драматический эффект“ или игру с целью вывести нас из спячки. Получается, что все, что с нами происходит, и что мы переживаем, — наша вина».

Манипуляции и «бомбардировка любовью»

Г-н Клевьер говорит, что многим культам присущи одинаковые особенности, в том числе склонность использовать манипулятивный прием, обычно именуемый «бомбардировкой любовью». Он описывает его как ситуацию, в которой новообращенных заставляют почувствовать себя в центре культистской вселенной: «Ты познакомился с чудесной группой людей, которые все хотят быть твоими лучшими друзьями, и все хотят узнать о тебе все. Много любви, много объятий, много одобрения и вообще, чувствуешь себя, словно в раю. Думаешь: „Ого, да я нашел семью, которой у меня никогда не было“».

Г-н Клевьер объясняет, что у «Детей Бога» эта «любовь» постепенно становилась все меньше и все чаще зависела от участия человека в жизни группы и его подчинения учениям и правилам, которых становилось все больше. «Если ты начинаешь сомневаться в учениях, которые они проповедуют, они вроде как делают шаг назад и оправдываются: „Нет-нет, мы вовсе не это имели в виду, мы вовсе не считаем его Божьим пророком последних времен, он простой служитель“».

Вступив в культ в возрасте 21 года, г-н Клевьер доверил ему контроль над своими финансами, и его убедили написать родителям письмо и сообщить, что у него теперь новая семья. «Об этом я жалею больше всего, — говорит он. — Постепенно ты отказываешься от прежней жизни и принимаешь новую, и все вокруг считают это знаком преданности и смелости. Вся твоя прежняя социальная жизнь, твои друзья, твоя работа, твои планы на будущее и все, что ты собой представляешь, уступает место группе».

Жизнь по выходе из культа

И г-н Клевьер, и мисс Гарден говорят, что освобождение — длительный процесс.

К моменту выхода из «Детей Бога», у г-на Клевьера, который провел в культе более десятка лет, уже была семья — жена и пять детей. «На моих детей оказывали большое давление, и это косвенно повлияло на мою жену, — говорит он. — Им нельзя было играть на улице. Их жизнь полностью проходила внутри группы, они даже учились на дому, а возможности моей жены были ограничены еще больше. Но настоящая засада началась, когда из-за этого давления я начал сомневаться в некоторых учениях группы… это просто не позволялось. Нас на время выгнали. Поначалу они надеялись, что мы раскаемся и вернемся более смиренными, но этого не случилось, мы ушли и вернулись в Австралию».

Найти помощь по выходе из культа тоже может быть непросто. Долгое время лишь немногие психологи получали нужную подготовку, чтобы работать с бывшими культистами.

«После жизни с тем гималайским йогом, который подвергал меня физическому и умственному насилию, я страдала от очевидного посттравматического стресса, — вспоминает мисс Гарден. — Помню как я звонила в службу экстренной психологической помощи и просила спасти меня от самоубийства. Когда я решилась поговорить со специалистом, в конце встречи он сказал: „Как интересно! Замечательная история!“ Многие годы я пыталась найти помощь, но никто не мог меня понять».

Теперь, как психолог, специализирующийся на помощи бывшим культистам и жертвам религиозного насилия, г-н Клевер считает, что многие психологи не могут связать проблемы человека с его прошлым в культе. «Есть специалисты, которые начинают в этом разбираться, но многие из них не хотят связываться с этой проблемой. Они не осознают, как много проблем может доставить человеку пребывание в таких организациях».