Страх: Джон Атак о важнейшей составляющей Саентологии
Джон Атак — автор книги «Кусочек голубого неба», одной из лучших книг о Роне Хаббарде и Саентологии. Теперь он выпустил в свет новое издание этой книги и по субботам помогает нам разбираться в легендах, мифах и спорных фактах относительно Саентологии, которые вновь и вновь упоминаются в книгах, статьях и в особенности в Интернете.
Джон, мы видели примеры удивительной храбрости со стороны людей, которые открыто говорят о злоупотреблениях в Саентолоиги. Только вчера Дженна Мискевидж-Хилл дала Барбаре Уолтерс ответ, который потребовал настоящего мужества, но мы видели и других людей — таких как Лори Ходжсон или Моник Рэтбан, — которые осмелились публично высказаться или начать тяжбу против организации. Но тебе, так же как и нам, хорошо известно, что подавляющее большинство людей, покинувших Саентологию и переживших нечто подобное, никогда не рассказывают об этом. Мы беседовали с людьми, которые подвергались чудовищному обращению, но и по прошествии многих лет они все еще не могут во всеуслышание об этом рассказать. Ты сказал, что можешь пролить свет на эту ситуацию.
ДЖОН: […] Когда я уходил, я чувствовал себя вполне способным бросить вызов всей организации, и мне трудно было понять, почему другие не готовы сделать то же самое. Ведь мы были ОТ, которым была уготована вечная жизнь, и которые были обязаны защищать Путь к Полной Свободе. За несколько месяцев до своего ухода из организации на одном благотворительном мероприятии в Ист-Гринстеде я встретил скрипача Малкольма Уотсона. Это был уже не тот жизнерадостный человек, с которым я познакомился парой лет раньше в Сент-Хилле. Он рассказал мне, что его брат Айван, старший офицер издательской организации в Копенгагене, был объявлен подавляющей личностью, и что это совершенная неправда. Айван был полностью и безоговорочно предан Саентологии. Я спросил, что Малкольм собирается делать, чтобы исправить эту несправедливость, и в ответ услышал: «Ничего». Малкольм был OT VII и знал, что, стоит ему пожаловаться, как его вышвырнут вон.
ОРТЕГА: Давай немного поясним, о чем идет речь, слушателям, которые не очень хорошо знакомы с Саентологией. Некий член организации потратил много лет, чтобы достичь в своей духовной подготовке высших уровней «Оперативного Тетана». Его брата, который занимал высокое положение в организации, объявили «подавляющей личностью», что представляет собой саентологический эквивалент отлучения от церкви. «ПЛ» считается порочным, вредоносным человеком, и все остальные должны «разорвать с ним отношения», если хотят оставаться на хорошем счету в организации. В данном случае, Малкольм, хотя он, будучи OT VII, должен был обладать сверхчеловеческими способностями, знал, что его самого могут объявить ПЛ и выгнать из организации, если он не смирится с тем, что его брата выгнали.
ДЖОН: Именно так. Несколько недель после встречи с ним этот парадокс не давал мне покоя. Я размышлял о словах Хаббарда, что, если этика не соблюдается, то и технология не будет действовать. У Малкольма был «висхолд», который не позволил бы ему пользоваться способностями, полученными в результате OT VII. Но меня гораздо больше интересовал его страх. Когда я был не согласен с чем-то в Саентологии, я поднимал шум. Почему же он не мог поступить так же?
Вскоре я услышал, как один саентолог говорил о своем страхе «потерять бессмертие», как если бы отказ выполнять указания основателя организации Л. Рона Хаббарда был равносилен духовному самопожертвованию. Тогда я счел это бессмыслицей, но я всегда рассматривал Мост как путь к просветлению и никогда не думал, что кто-то может за меня сделать последние шаги. Если я бессмертен, никто не может меня уничтожить. Если Будда был прав, то утрата его учения ничего бы не изменила, потому что учение — это всего лишь отражение истины, а истина всегда рядом. Несмотря на хвастливое утверждение Хаббарда, что он впервые за 50 тысяч лет совершил «прорыв» в понимании разума и духа, я все равно верил в буддийскую дхарму и в необходимость сострадания ко всему сущему. Я никогда не думал, что у меня есть иной выбор, кроме как отстаивать истину. Если этика не соблюдается, то технология не действует, так что любой, кто уклонялся от истины или закрывал на нее глаза, все равно не получил бы никакой пользы от Саентологии.
ОРТЕГА: Отмечу лишь, что под «этикой» саентологи имеют в виду послушание, и если саентолог не соблюдает покорно правила, то он лишает себя возможности извлечь пользу из «технологии». Поскольку у Уотсона были тайные сомнения («висхолд»), он не получил бы никакой пользы от своего статуса OT VII, несмотря на все годы и деньги, которые он потратил, чтобы этого статуса достичь.
ДЖОН: Почему Малкольм Уотсон был так напуган? Со временем я понял, что большинство моих знакомых саентологов испытывают тот же страх. Конечно, это был не Путь к счастью. За прошедшие годы я беседовал более чем с тысячей бывших и действительных саентологов. Я беседовал с самыми высокопоставленными членами первого Фонда, созданного в 1950 году, и с недавно ушедшими из организации людьми, и их рассказы во многом перекликаются. Страх — общий знаменатель. Когда я стал первым бывшим саентологом в Британии, который опубликовал свое имя и свой адрес, чтобы со мной могли связаться все, кого заботит деятельность Саентологии, я вскоре понял, что очень немногие отваживаются критиковать этот культ. Очень немногие чувствовали в себе силы бороться с организацией, потому что давление с ее стороны — и я могу это засвидетельствовать — было сильным и непрестанным. Сеть Интернет дала возможность высказываться анонимно, и по мере того, как ширились наши ряды, возрастала и смелость, и теперь открыто говорят уже сотни бывших членов организации.
Тем не менее, запугивание, в т. ч. пугающая угроза раскрытия конфиденциальной информации, не является главной причиной нежелания открыто выступать против организации. Мой опыт пребывания в Саентологии отличается от опыта большинства других бывших членов в одном существенном моменте: я никогда не был сотрудником организации. Около месяца я занимался обновлением организации в Манчестере, и меня попросили заняться созданием Центра знаменитостей, но, на мое великое счастье, Офис охраны всегда противился моему назначению («конфиденциальные» биографические сведения, которые я записывал по их просьбе, с тех пор уже давно опубликованы саентологами, если вам интересно узнать, как выглядела моя жизнь до 19 лет, когда я вступил в организацию). По правде говоря, я никогда не подвергался унижениям. В одном из двух случаев, когда на меня повысил голос член Морской организации, я наорал на него в ответ. А голос у меня громкий. Лишь однажды я был свидетелем того, что называется "Severe Reality Adjustment" (SRA, «суровое исправление реальности»), когда у меня в подчинении был бывший старший офицер Сент-Хилла, и он наорал на мою тогдашнюю жену. Я был так изумлен, что только через три дня отвел его в сторону и объяснил ему, что его поведение недопустимо. Я попросил его показать, где написано, что оскорбительные и бранные слова следует выкрикивать в лицо другому человеку с расстояния в пять сантиметров. (Он обвинил мою жену в том, что она подавляющая личность и втайне хочет меня уничтожить, потому что на той неделе она не продала ни одного из моих рисунков — так я в те дни зарабатывал на жизнь.) К моему удивлению, он разрыдался и признал, что никаких письменных указаний на этот счет не существует. Суровое исправление реальности. М-да.
Я спросил его, зачем он придумал этот губительный для души метод. Он помотал головой и сказал, что именно так Хаббард поступал со своими помощниками, и что он знает это по собственному опыту, потому что Хаббард так часто поступал с ним на борту корабля. Думаю, именно в тот момент я по-настоящему перестал быть саентологом — стал внешним, так сказать, — хотя у меня ушло еще несколько месяцев на то, чтобы это осознать. Я не могу согласиться и никогда не соглашусь с тем, что любой просветленный человек станет использовать гнев как инструмент подчинения других своей воле. Для меня гнев является указанием на эмоциональные проблемы. Как раз на те проблемы, от которых, как я надеялся, избавляет Саентология. Впоследствии я разговаривал со многими людьми, которых унижал Хаббард. Я также узнал о его приступах черной депрессии, о его неуверенности в себе. И, конечно, о его безудержном злоупотреблении алкоголем и наркотиками. К тому моменту моя жена продала около 200 картин. После SRA она не продала ни одной.
Считая подобное унижение ключом к исцелению, Саентология обещает совершенный мир. Но, как говорил Хаббард: «Мы строим мир из обломков». Ему следовало бы честно добавить: «Но сначала мы должны наделать этих обломков», — потому что именно этим занимаются сотрудники организации. Глядя на жертв и исполнителей пыток, я понял, что унижение, утрата собственного достоинства и самоуважения — это самый страшный вред, какой только можно причинить человеку. Быть низведенным до положения беспомощного ребенка, подвергаться унижениям, жить в тесноте и антисанитарии, получать неправильное питание, усугубленное огромными дозами витаминов — вот реальность Пути к полной свободе. Способность распоряжаться собой, похоже, достигается только за счет отказа от права самостоятельно мыслить и точного выполнения указаний. Один из многих парадоксов, которым испещрена вселенная Саентологии.
Раньше меня удивляло, почему во всеуслышание рассказывать о лжи и неправдах Саентологии, о бедах, которые она обрушивала на головы собственных членов и критиков в целом, приходится в полном одиночестве. За двенадцать лет сумма пожертвований, которые бывшие члены передали, чтобы поддержать мою деятельность, в сумме составила менее 40 долларов. И большинство из тех, кто предлагал свою помощь, отчитывались в этом перед Офисом особых дел. Смешно и даже горько говорить о том, что в течение шестнадцати лет я жил сначала за счет своего делового партнера, а теперь за счет своих родных. Теперь я уверен, что это безразличие является следствием унижения и страха перед тем, кто тебя унижал. Исполненные ненависти выпады в адрес бывших членов — зачастую первый этап, следующий за безразличием. На этом этапе уничижение других — будь то организации или тех, кто пытается тебе помочь, — становится почти маниакальным. Это помогает тебе вновь вернуть уважение к себе, если тебя подвергали пыткам, но зачастую жертва начинает бросаться на все, что движется, словно раненое животное. И вот, в чем ключ к исцелению: нужно простить себе свою слабость и набраться сил, чтобы помочь другим. Без сочувствия ничего не выйдет. Или, как справедливо сказал Хаббард: «Человек имеет ценность настолько, насколько он способен служить другим».
ОРТЕГА: Спасибо, Джон.