Джон Атак — автор книги «Кусочек голубого неба», одной из лучших книг о Роне Хаббарде и Саентологии. Теперь он выпустил в свет новое издание этой книги и по субботам помогает нам разбираться в легендах, мифах и спорных фактах относительно Саентологии, которые вновь и вновь упоминаются в книгах, статьях и в особенности в Интернете.

На этой неделе СМИ подняли шум вокруг женщины, которая ушла из Саентологической церкви, выразив протест против того, как эта организация допрашивает людей, избавляется от них и настраивает своих членов друг против друга. Однако те, кто уже давно следит за Саентологией, знают, что все эти проблемы не новы. И Джон Атак подтверждает это, рассказывая о том, через что он прошел, когда покинул организацию в 1984 году…

ДЖОН: Я ушел из Саентологии потому, что моего близкого друга объявили Подавляющей Личностью. Собственно, его имя еще только внесли в список — формальное объявление появилось гораздо позже. В соответствии с буквой правил, перед тем, как выпустить объявление о Подавляющей Личности, должен быть созван Комитет Улик, однако его имя, как и многие другие имена, просто было внесено в список. Неделей раньше его друг Петер Шанц, Офицер по Этике в Сент-Хилл, позвонил мне и сказал, что опасается, как бы нашего общего друга не объявили ПЛ. Он просил моей помощи, чтобы помешать этому. Через неделю он перезвонил и сказал, что все кончено. Я спросил, что мы будем делать по этому поводу, и услышал в ответ, что Подавляющие Личности могут быть очень хитрыми. Он бросил человека, которого считал своим другом более десяти лет, на съедение акулам только потому, что его имя внесли в список. Шанцу этого было достаточно.

На протяжении следующих шести месяцев я рассылал запросы, каждый раз забираясь все выше по инстанциям, и меня отфутболивали. Когда мне не ответил Главный Международный Судья, я написал Рону письмо, которое начиналось словами: «Я знаю, что Л. Рон Хаббард не получает адресованных ему писем, но это моя последняя надежда…» Ответ звучал так: «Конечно же, я получаю свои письма!» — но относительно моей просьбы о созыве Комитета Улик по поводу моего друга, в письме было сказано лишь: «Твое письмо лежит у меня на столе».

Все эти шесть месяцев мой друг отказывался со мной общаться, чтобы и меня не объявили ПЛ. Я писал ему и рассказывал о шести месяцах безуспешных попыток до кого-то достучаться. Я задавал ему вопросы о высших руководителях, к числу которых он принадлежал. Он посоветовал мне поговорить с двумя своими друзьями — Роном Хопкинсом и Джеем Гурвицем, — которые жили неподалеку от меня и могли рассказать о том, как Посланники выгнали большинство руководителей. И Рон, и Джей были объявлены ПЛ. Кроме того, они оба были очаровательными людьми и были готовы помочь. Ни один из них не плевался огнем и не источал запах серы.

Я решил, что отыщу ПЛ и выслушаю их точку зрения. В конце концов, я был ОТ и не боялся, что какая-то ПЛ сможет меня одолеть! Я написал Сирилу Восперу, автору бестселлера The Mind Benders, который я прочел (и остался равнодушным), когда уже был членом культа. Я сказал Сирилу, что мы выбросили из организации Саентологию. Он ответил, что не представляет, как Саентология сможет работать вне «фашистской» среды. Сирил приехал ко мне в гости, и мы подружились. Он вступил в организацию в 1954 году и продержался 14 лет. Он неоднократно встречался с Хаббардом. До 1960-х Саентология была маленьким предприятием, но потом австралийский штат Виктория начал свое расследование, благодаря которому Саентология получила международную известность. Не один человек рассказывал мне, что именно обвинения в черной магии и тому подобном привлекли их в этот культ.

Сирил был умен и сообразителен. Он также был самокритичен в своих шутках, и ему в целом была свойственна сострадательность (в отличие от многих саентологов). Если к нему на Тоттенэм-Корт-Роуд подходил саентолог с рекламными листовками, Сирил с радостью вступал в разговор. Через пару минут он говорил, что был лично знаком с Хаббардом, и злорадно наблюдал за трепетом, который вызывало это заявление. Его неизменно просили поделиться самым ярким воспоминанием, связанным с Великим ОТ, и Сирил отвечал, что больше всего ему запомнился скверный, неприятный запах у него изо рта. Хаббард боялся зубных врачей и позволял зубам гнить у него во рту, добавлял обычно Сирил.

Я раскинул сети еще шире и выяснил, где можно найти первого в мире Реального Клира, Джона Мак-Мастера. Это был 1984 год, и Джон жил в убогой квартирке в Лондоне. Я беседовал с ним три часа. Помню, мой первый вопрос был такой: «Как Вы попали в Саентологию?» Ответ начинался словами: «Я родился в Дурбане…» — и занял пятнадцать минут. Во время следующего моего визита Джон захотел сделать собственную аудиозапись нашего интервью, но случайно нажал на магнитофоне кнопку воспроизведения. Я с удивлением услышал: «Я родился в Дурбане…» Судя по всему, он тщательно репетировал свои ответы. Добавьте к этому театральные интонации. Один мой друг также взял у него интервью и час за часом слушал ответы, данные практически теми же словами.

В молодости у Джона был рак, и ему удалили большую часть внутренностей. Он постоянно страдал от боли, но боль навсегда прошла после первого же сеанса одитинга. Прежде чем кто-то начнет превозносить фантастическую эффективность Саентологии, стоит упомянуть, что к моменту нашего знакомства Джон был нищим и питался дешевым вином и водкой. Я ни разу не видел, чтобы он что-то ел, и это меня тревожило.

Страшной тайной Джона была его гомосексуальность. Другой человек, также вошедший в первую десятку Клиров, поделился со мной удивлением от того, что семеро из первых десяти были «голубыми», и Хаббард отлично об этом знал. Джон обычно путешествовал с «секретарем» и был, несомненно, одним из самых успешных публичных представителей в истории культа (хотя в качестве представителя в ООН он проявился себя не лучшим образом). Я от многих слышал о том, как они любят Джона, хот я никто из этих людей с ним не встречался.

После нашей первой встречи я написал Джону и рассказал ему об Ассоциации гомосексуалистов «Тэта». В ответ я получил эмоциональное письмо на семи страницах, в котором Джон заверял меня, что никогда не был «голубым».

В последние несколько лет жизни Джон смог выжать некоторые дивиденды из своего звездного статуса в независимом саентологическом движении. Он много чего мог рассказать о «Табби» — так он называл Хаббарда. Суть сводилась к тому, что Табби был очень ревнивым человеком, и ему не давало покоя, что саентологи преклоняются перед Джоном. Его также расстраивало, что Джон добивался гораздо лучших результатов при одитинге — несомненно, благодаря переполнявшему его дружелюбию. На протяжение всего периода Честной Игры Джон отчаянно пытался утихомирить Табби, но безуспешно. Джон настаивал, что мы должны иметь возможность общаться с ПЛ, и что бегство от них — разрыв отношений — никакой пользы не приносит. Разве вместо этого не следует разработать технологию их исцеления? В конечном итоге, Джон оказался в воде, где три часа плавал со сломанной ключицей. После этого он решил пить в другом месте.

Для меня это стало началом долгого пути. Работая над «Кусочком синего неба», я встретился более чем с пятьюстами бывшими членами организации и прочел свидетельства, статьи или книги еще ста пятидесяти. По словам Хаббарда, доля ПЛ среди населения составляет 1/40 — странно, что он сам выбирал своими сотрудниками почти исключительно ПЛ. Ко времени смерти Хаббарда в организации оставался лишь один (из нескольких сотен) высший руководитель, избранный лично им, — Норман Старки. Все остальные — от д-ра Джо Уинтера и Дона Роджерса, которые создавали первый Фонд Дианетики, до Отто Рооса и Дэвида Майо, которые были одиторами Хаббарда, — уже канули в Лету. Хотя единственной настоящей ПЛ был сам Хаббард.