Джон Атак — автор книги «Кусочек голубого неба», одной из лучших книг о Роне Хаббарде и Саентологии. Теперь он выпустил в свет новое издание этой книги и по субботам помогает нам разбираться в легендах, мифах и спорных фактах относительно Саентологии, которые вновь и вновь упоминаются в книгах, статьях и в особенности в Интернете.

На этой неделе Джон прислал нам нечто особенное. До этого мы говорили с ним о том, что бывшим саентологам, похоже, требуется провести несколько лет вне организации, чтобы стряхнуть с себя ее влияние. Это побудило Джона написать замечательное эссе о том, что побудило его вновь привлечь к себе внимание общественности после того, как он много лет пробыл под наблюдением.

ДЖОН: Меня всегда волновала участь тех, кто был вовлечен в Саентологию. Я борюсь с Саентологией, а не с теми, кто ею заражен. Теперь, по прошествии многих лет, зализав свои раны, восстановив здоровье и глубоко изучив всевозможные формы фанатизма, я вернулся, поскольку меня беспокоит то, что саентологи возвращаются к норме недостаточно быстро. На самом деле, они зачастую и вовсе не приходят в себя, но продолжают жить в мире грез.

В книге Snapping Конуэй и Зигельман писали об «информационной болезни» и утверждали, что Саентологам для выздоровления требуется больше времени, чем членам других культов. По их оценкам — двенадцать с половиной лет. Хотя их исследование было слишком невелико, чтобы подтвердить такой вывод, на основании бесед с более чем 500 бывшими Саентологами, я могу сказать, что зачастую им нужно гораздо больше времени.

Еще в 1990-х ко мне обратился человек, который безвылазно просидел в четырех стенах двадцать лет. Жена убедила его вернуться в Англию, в Сайлент-Хилл, в надежде, что это поможет. Супруги остановились в доме у моего друга, который дал мужчине экземпляр «Кусочка голубого неба». Он прочел книгу, повидался со мной и отправился домой. Несколько недель спустя я получил открытку, в которой говорилось, что он устроился на работу. Если бы мы встретились двадцатью годами раньше, он вернулся бы в мир еще тогда. Эта мысль меня испугала.

Не так давно одна женщина, саентолог во втором поколении, которая покинула организацию более десяти лет назад, в одной из наших бесед сказала, что впервые в жизни использовала при стирке ароматизированный кондиционер для белья. Она поняла, что запах — это не какое-то психиатрическое средство завоевания мирового господства.

Если не разбираться с такими мыслями, они никуда не уходят. И некоторые из них гораздо более опасны, чем инфантильный страх Хаббарда перед парфюмерией. Многие бывшие саентологи всю оставшуюся жизнь пребывают в уверенности, что нас окружают психопаты. Они думают, что болезни объясняются контактами с такими психопатами, которые оказывают некое странное психическое воздействие на иммунную систему. Один бывший саентолог даже сказал мне, что не стоит тратить время на помощь саентологам, потому что они зациклены. Я спросил у этой женщине, позволит ли она, на основании той же логики, чтобы ребенок бросился под поезд, и высказал предположение, что только сочувствие к другим делает нас людьми. Однако в Саентологии сочувствию отводится немного места.

Все мы избирательны в поиске подтверждений — отбрасываем факты, которые опровергают наши убеждения и хватаемся за все, что, как нам кажется, их подтверждает, — и для бывших саентологов это может быть гибельно. Нужно преодолеть столько табу. Например, я почувствовал большую вину, когда впервые прочел о мозге, однако это напомнило мне собрание христадельфиан, на котором я побывал подростком, члены которого отвечали единодушным ревом на всякое упоминание Дарвина. Я понимал, что запрограммирован на чувство отвращения, — это обычная манипуляция, к которой прибегают все демагоги.

Саентологи воздерживаются от употребления многих запретных слов. Например, лишь немногие произнесут слово «жертва» или будут говорить о «симпатии», а большинство не понимает истинного смысла слов «разумный» и «близость». Хаббард пугал своих последователей тем, что для пропаганды используются слова, в которые вложен иной смысл, а потом заполнил два словаря объемом по 500 страниц каждый собственными сложными и зачастую противоречивыми примерами (напр, «это жестокая вселенная, и выживают только тигры», но «тигр» — это плохой сотрудник. Возможно, в этом есть смысл.)

Я приветствую обсуждение принципов Саентологии. Она претендует на звание науки, так что должна подлежать анализу и изучению на основе фактов. Конечно, Саентологам не рекомендуют говорить о методах или о своих «кейсах». Им также запрещено жаловаться на единоверцев, разве что в форме «отчета о знании». Так что говорить о принципах может быть трудно, но я убежден, что это единственный способ избавиться от внедренных в сознание идей Хаббарда.

Например, Хаббард говорил, что близость всегда возрастает вместе с общением. Чем больше ты общаешься с кем-то, тем больше ты им нравишься. Звучит прекрасно, но это неправда, поскольку, как заметил тот же Хаббард, пули — это одна из форм общения. Я не испытаю к вам большую симпатию, если вы застрелите меня или выстрелите в меня. Потом долго и внимательно вчитыватесь в утверждение, что реальность — это соглашение («реально то, с реальностью чего мы согласились»). Единственный случай, когда это утверждение правдиво, — гипнотический транс, в котором мир искажается повелением гипнотизера. И в этом вся Саентология — как только ты согласился с Хаббардом, ты начинаешь видеть мир через призму его идей и подчинять этим идеям свое поведение.

Однажды мой друг беседовал с женщиной-ОТ, которая сказала ему, что ее не волнует, разразится ли III мировая война, потому что она просто подвергнет этот «инцидент» одитингу. Она сказала, что «изобразит» для этого Е-метр. Мой друг предложил ей изобразить Е-метр прямо там и тогда, но женщина ответила, что «уровень потребности» недостаточно высок. Таковы фантазии саентологов с большим стажем. Время подвернуть Саентологию одитингу и нарушить соглашение. Давайте говорить прямо: есть десятки тысяч бывших саентологов, но даже с учетом Интернета и анонимности они в большинстве своем хранят молчание. И на то есть причины. Если мы хотим вылечит саентологов, это произойдет лишь после того, как мы заговорим.

ОРТЕГА: Спасибо, Джон.