Является ли йога религией?
В номере за 17-23 мая 2014 года журнал The Economist опубликовал короткую заметку о йоге в Иране. Я не вполне понимаю, почему это издание (на мой взгляд, лучший новостной журнал в мире) сочло данную заметку достойной внимания (возможно, просто хотели перебить бесконечный поток дурных вестей с Ближнего Востока). В заметке шла речь об иранском центре йоги, расположенном в г. Кум, одном из самых священных мест шиитов. Этот центр, который специализируется на обучении женщин соответствующим практикам, навлек на себя протесты консервативной исламской общественности. Глава некоей организации под названием «Институт духовного здоровья», также расположенной в Куме, объявил, что йога проповедует противную исламу «духовность» и настаивал на необходимости «тщательного надзора» за деятельностью центра. Учитывая то, как иранский режим обращается с религиозными меньшинствами и диссидентами, «тщательный надзор» звучит не очень успокаивающе. Мне не известно, были ли предприняты более жесткие меры. Женщина, которая возглавляет центр, отвергла критику и метко заявила, что Исламской Революции не может помешать стойка на голове. Так или иначе, если верить вышеупомянутой заметке, ситуация в Куме — лишь частный случай более масштабного явления. По некоторым данным, в Иране насчитывается 200 центров йоги, больше всего — в Тегеране.
Иранский контекст в этой истории меня мало беспокоит. Представляют ли женщины, стоящие на голове, угрозу для исламского характера государства? Будет ли снисходительное отношение государства признаком той самой либерализации, которую сторонние наблюдатели, в особенности американские, с таким нетерпением ждали с самого начала кризиса с заложниками? Я бы хотел задать вопрос более общего характера: с учетом того, что истоки йоги, вне всякого сомнения, лежат в индуистском мировоззрении, является ли йога изначально противной мировоззрению «авраамических» религий? И, если да, то, возможно, борец за духовную чистоту из Кума, какими бы предосудительными ни были его убеждения по другим вопросам, не так уж неправ в отношении йоги? Женщина, преподающая йогу в соседнем квартале, скажет, что всего лишь обучает людей полезным для здоровья упражнениям, которые противоречат исламу не более, чем чистка зубов или избавление от лишнего веса. Очевидно, что многие приверженцы йоги во всем мире считают именно так, оставаясь хорошими христианами, иудеями, мусульманами — или, если уж на то пошло, хорошими атеистами.
Между тем, практика йоги опирается на представления, которые гораздо больше совместимы с индуистским, нежели с библейским представлением о природе и участи человека. Вот очевидный пример: христианство (как и раввинистический иудаизм или традиционный ислам) в поисках откровения от Бога обращается ко внешнему источнику (будь то Библия или Коран); йога же ищет высшую реальность человеческого «я» и окружающего мира внутри человеческого сознания.
Консервативные христиане понимают это лучше своих более либеральных единоверцев. В 2010 году Альберт Молер, известный евангелический богослов и президент Южно-Баптистской богословской семинарии в г. Луисвилл, штат Кентукки, наделал шуму своим заявлением о том, что йога несет в себе индуистскую, по сути, духовность, несовместимую с Евангелием. В его словах есть рациональное зерно (хотя лично я сказал бы вместо «несовместимая» «с трудом совместимая»). Можно ли молиться молитвой «Отче наш», сидя в позе лотоса? И наоборот, можно ли стремиться к «пустоте», принимая Причастие? Короткий ответ таков: да, но это будет странно.
По существу, я только что высказал предположение о фундаментальной полярности мировых религий — между традициями, берущими начало, соответственно, в Западной и Южной Азии, или в Иерусалиме и Бенаресе, если угодно. Макс Вебер называл это «идеальными типами», в реальности все всегда сложнее. В иудаизме, христианстве и исламе существуют мистические традиции, которые привносят интонации из «Бенареса» в «Иерусалим» (и исторически, возможно, действительно уходят корнями в Южную Азию). Великие мистические школы суфиев столетиями внедряли в мусульманский мир идеи и практики, имеющие индуистский оттенок. Сердцем индийской духовности является конечное единство человеческого «я» и божественного начала; когда этот мотив проникает на мусульманскую территорию, поборники традиции (подобные нашему другу из г. Кум) реагируют на это с негодованием.
Мансур ал-Халладж (858-922), один из великих суфийских святых, в экстазе бегал по улицам Багдада с криками: «Я Бог». Естественно, его судили за богохульство и казнили. Знаменитый каббалист рабби Нахман из Брацлава (1772-1810) из своего мало кому известного городка на Украине переписывался с родственными душами по всему иудейскому миру. Он разделял представления ал-Халладжа о том, что «все есть Бог», хотя эта идея, с точки зрения иудейского закона, — явное богохульство. Нахман включил эту фразу в одно из своих писем, но не осмелился написать ее на иврите, священном языке Торы, и написал эту единственную фразу на идише. В христианском мире есть много аналогов такого слияния человеческого «я» и божественного начала. И наоборот, индуизм и буддизм, его глобальное ответвление, подверглись нашествию монотеистических идеи и принципов благочестия в виде очень личностного поклонения конкретным богам или буддам. Кроме того, в Европе существует давняя традиция искать глубочайшую духовную мудрость на Востоке, особенно в Индии. Поздняя Римская Империя была наводнена мистическими культами и движениями с Востока; с точки зрения человека, имеющего классическое образование, по большей части, это были предрассудки, конфликтующие с греко-римским мышлением; христианство оказалось наиболее успешным.
Традиция ожидать «мудрость с Востока» дожила до наших дней. Нет сомнения, что йога возникла в Индии, откуда ее главная идея, единство человеческого «я» и божественного начала, и соответствующие техники физических упражнений разошлись по всему миру. Археологи нашли изображение человека, сидящего в позе лотоса, датируемое временами т. н. Хараппской цивилизации, которая предшествовала вторжению ариев в Индию. Главная идея йоги присутствует в Ведах, древнейших священных текстах индуизма; наиболее яркое выражение она получила в Упанишадах, а теоретически была самым тщательным образом разработана в философии Веданты. Наиболее явное противоречие такого подхода к реальности западному мы встречаем уже в первом предложении еврейской Библии, где говорится о Боге, Который сотворил вселенную (включая человеческое «я»), и Которого не найти в мнимых глубинах этого «я».
Кульминационным в плане прихода йоги в Америку стал 1893 год. Именно тогда состоялся Всемирный парламент религий, организованный в рамках Всемирной выставки в Чикаго. Одной из ключевых фигур этого мероприятия был святой человек из Индии, принявший имя Свами Вивекананды (1863-1902), — вероятно, именно он познакомил Америку с йогой. Судя по всему, это была очень яркая личность. Он родился в Калькутте в аристократической бенгальской семье под именем Нарендра Датта. В то время Калькутта была центром движения за возрождение индуизма, которое пыталось очистить эту религию от всяких «предрассудков» и превратить ее в основу современной нравственности, а также в политическую идею с целью освобождения Индии от колониальной зависимости. Одним из самых известных деятелей этого движения был Рабиндранат Тагор — первый индус, получивший Нобелевскую премию по литературе. Получив традиционное образование на санскрите, Вивекананда также учился в двух элитных западных учебных заведениях — Presidency College и General Assembly Institution, — расположенных в Калькутте. Он попал под влияние Рамакришны, традиционного гуру и приверженца богини Кали, которому приписывали способность творить чудеса, и которых был представителем того традиционного индуизма, который отвергали реформистские движения, поддерживаемые высшими слоями бенгальского общества, к которым принадлежал Вивекананда. Поначалу он критически относился к «предрассудкам» Рамакришны, но потом переменил отношение и увидел, как можно соединить традицию и современность, создав вариант индуизма, привлекательный для Запада. После смерти Рамакришны в 1886 году Вивекананда возглавил созданный покойным монашеский орден и объявил, что пережил спасительное просветление самадхи. Он ездил по всей Индии, проповедуя и собирая учеников, а потом, через Японию, приехал в Америку. Он был одним из главных докладчиков на Чикагском парламенте и утверждал, что представляет «самый древний орден учителей в мире, ведический орден санньясинов» (последнее слово обозначает того, кто достиг просветления). Его представили аудитории как представителя «Индии, матери религий».
Вивекананда назвал слушателей «американскими братьями и сестрами» и заверил, что не хочет обращать их в индуизм, но лишь хочет, чтобы они стали лучшими христианами, мусульманами и т. д. Это заявление имело большой успех: собравшиеся в Чикаго встретили его слова бурными овациями. Впоследствии Вивекананда много ездил по Америке и Европе. Он основал Общество Веданты, которое заложило философскую основу умственных и физических упражнений йоги. Таким образом, йогу понимали как реализацию на практике утверждения Веданты, что «каждая душа потенциально божественна». Это послание, выведенное из азиатской духовности, проповедовали и многие другие движения, которые получили распространение на Западе в 1890-х годах, а с тех пор — еще и различные школы буддизма, «нового мышления», теософии, бахаизма (он также впервые появился в Чикаго). На идейном уровне существует целый спектр толкований понятий «карма» и «реинкарнация», на уровне практическом — многочисленные школы медитации, индийская и китайская народная медицина, боевые искусств. Не так давно было проведено исследование с целью поиска центров духовных переживаний в мозгу: Далай-лама его одобрил, а некоторые христианские богословы даже полагали, что понятию веры пойдет только на пользу, если удастся показать, что это неврологическая функция (заведомо несбыточная надежда). Это послание в стиле «ex oriente lux» еще больше укрепило свои позиции благодаря контркультуре 1960-1970-х годов, которая была совершенным воплощением этого принципа: Аллен Гинсберг, поющий нечто похожее на санскритский гимн в ответ на критические вопросы во време телевизионного шоу Firing Line (единственный случай на моей памяти, когда ведущий Билл Бакли потерял дар речи).
Британский социолог Колин Кэмпбелл довольно полно описал эту историю в своей книге The Easternization of the West (2007). Это очень полезная книга (хотя и не вполне беспристрастная с точки зрения социологии, поскольку Кэмпбелл явно не симпатизирует тому, о чем пишет, но считает это проявлением декаданса). Если отойти от оценочных суждений (декаданс или творческий синтез?), можно рассматривать этот феномен как проявление культурной глобализации. По большей части, это явление рассматривали как процесс «озападнивания»: «неоколониализм», «культура аэропортов», «мир Макдональдса», «Давосский человек». Если уйти от оценочных суждений, все эти термины указывают на очевидные факты: западная и в особенности американская культура оказала мощное влияние на весь мир. Однако во многих отношениях — особенно в том, что касается религии, — Восток ответил Западу тем же. Протестантские миссионеры достигли успеха, проповедуя горным племенам Индии, но преданные Кришны танцуют на площадях перед европейскими соборами.
Вернемся к вопросу, вынесенному в заголовок статьи. Является ли йога религией? Ответ зависит от того, какой смысл мы вкладываем в понятие «религии». Вероятно, все-таки нет. Она слишком неоднозначна и слабо организована, чтобы ее можно было втиснуть в рамки этого определения. Однако она появилась в Индии в конкретном религиозном контексте, и она до сих пор содержит религиозные темы, заимствованные из этого контекста. Если мы не хотим вновь вернуться к вопросу о том, заслуживает ли йога защиты в рамках свободы вероисповедания (конечно, заслуживает), стоит задать более конкретный вопрос: можно ли отделить религиозные темы от практики? Думаю, ответить на него можно и утвердительно, и отрицательно, в зависимости от того, что мы понимаем под практикой. Да: люди занимаются йогой по разным причинам — чтобы поддержать тонус, чтобы сбросить вес, чтобы справиться с творческим кризисом (знаю человека, которому это удалось). Нет никаких причин, по которым они заинтересовались бы великими вопросами Веданты. Для сравнения: многие нехристиане празднуют Рождество, даже не задумываясь о рождении Христа, не говоря уже про учение о Воплощении. Рождество — со всеми его традиционными американскими атрибутами — стало очень популярным праздником в Японии, как праздник потребительского изобилия. Христиане, которым это не нравится, придумали слоган: «Верните Христа в Рождество». Аналогичным образом, когда Альберт Молер критически отозвался о секуляризации йоги во имя христианства, один индуист всецело с ним согласился во имя аутентичности индуизма — он вполне мог бы использовать слоган «Верните Кришну в йогу». Нет: Люди занимаются йогой, преследуя более возвышенные цели, нежели семейное увеселение или радости потребления: чтобы раскрыть внутренний потенциал, ощутить единство всего сущего, преодолеть господствующий сегодня индивидуализм, — одним словом, чтобы пережить чувство, которое Уильям Джеймс в книге «Многообразие религиозного опыта» удачно сравнивает с «океаном». В этом отношении йога действительно несет в себе идеи и переживания, которые тесно связаны с религиозными традициями, пришедшими из Индии (и которые — в основном, благодаря буддизму, — оказали решающее влияние на формирование культур Восточной Азии). Кэмпбелл использует для описания этого явления термин «метафизический монизм» — и оно действительно вступает в противоречие с религиозными традициями, вышедшими из Западной Азии.
Более подробный анализ см. здесь: http://www.apologetika.ru/win/index.php3?razd=3&id1=3&id2=455#HSG |