Где Бог, когда мне больно?

В последние дни я ощущаю печаль и скорбь вокруг себя с большей остротой, чем когда-либо прежде. Отчасти это следствие моего возраста, уходящей молодости. Наверное, моя ситуация не так уж отличается от ситуации, в которой находятся многие из вас.

В прошлом месяце я навестил друга детства, чей 13-летний сын год тому назад покончил с собой, не выдержав мучений после травмы головного мозга. Он сказал мне: «Я уже плачу не каждый день, и это большой прогресс». И добавил: «Я больше года пытался вылечить его и сохранить ему жизнь, и лишь недавно я, наконец, более-менее расстался с этим образом мышления. Теперь я ничего не должен делать, потому что уже ничего сделать нельзя». Но в его снах, как сказал мой друг, его сын все еще жив и навещает его, чтобы убедиться, что у него все в порядке.

Еще один мой старинный друг недавно умер от рака прямой кишки. Его жена писала мне: «Хотела бы я сказать, что мы проходим этот путь с мужеством и верой, но эти слова вовсе не описывают нашу ситуацию. Внешнее мужество кажется уловкой, с помощью которой мы убеждаем себя, что со временем боль утихнет, и слабость нашей веры показывает нам, насколько оно невелико».

Иногда причина страданий — не смерть, а такие вещи, как зависимость. Две недели назад я разговаривал с другом. Жена объявила ему, что не хочет больше с ним жить, потому что он сорвался и снова запил. Мой друг описывает свою ситуацию, как «мрачную-мрачную борьбу», отнимающую у него его настоящее «я». (К этому моменту он уже бросил пить и пытается воссоздать свою жизнь.)

Жизнь, конечно, не состоит целиком из таких историй, и у большинства моих знакомых дела идут вполне хорошо. Но в каждой жизни есть своя история, и каждая такая история отмечена болью, утратой и скорбью. Иногда мы страдаем. Иногда мы видим, как страдают наши близкие. Каждая ситуация по-своему уникальна.

Я не богослов. Моя профессиональная жизнь вращается вокруг политики и тех идей, которые составляют суть политики. Но я также и христианин, пытающийся честно осмыслить жизненные трудности и потери в свете своей веры. Да, христианин вполне может сказать, что Бог утешит людей в страдании, если умрет их ребенок, если рак не уйдет в ремиссию, если их брак распадается, но много ли с этого толку?

В 1940 году Клайв Льюис написал книгу «Боль» (The Problem of Pain). Его ответ на вопрос, почему всеблагой и всемогущий Бог позволяет Своим творениям чувствовать боль, был чуть-чуть слишком красивым и гладким. Помимо прочего он писал: «Бог шепчет нам в удовольствиях, говорит с нами голосом совести, но кричит в нашей боли: боль — это рупор, с помощью которого Он будит оглохший мир».

А теперь давайте перескочим на два десятка лет вперед, когда вышла в свет книга «Боль утраты» (A Grief Observed), которую Льюис написал после кончины супруги. Божий рупор не просто разбудил его, но едва не разбил его жизнь вдребезги. И, рассказывая о своем горе, Льюис описал, что значит обратиться к Богу, «когда ты в отчаянии, когда ничто другое не помогло, и что тебя ожидает? Дверь, захлопнутая перед твоим носом, звук ключа, поворачивающегося в замке, и грохот засова. А потом тишина». И добавил: «Не то, чтобы мне грозила (как мне кажется) большая опасность утратить веру в Бога. Настоящая опасность — начать верить в столь ужасные вещи о Нем. Я боюсь не вывода, что „Бога все-таки нет“, а вывода: „Так вот, какой Бог на самом деле. Хватит себя обманывать“».

Много лет назад я ужинал с одним пастором и спросил, что он думает о «Боли утраты». Он ответил почти с презрением. Дескать, Льюис допустил, чтобы его одолели сомнения, когда нужно было искать опору в вере.

Мое впечатление было прямо противоположным. Возможно, потому, что мой собственный путь веры иногда омрачали сомнения и неуверенность, я нашел утешение в том, что величайший христианский апологет XX века во всеуслышание поделился своими сомнениями. И Льюис вовсе не был одинок в этом. Сам Иисус, распятый и умирающий, задал вопрос, который задают многие люди, которые больше не в силах терпеть боль: «Боже Мой, Боже Мой, почему ты Меня оставил?»

Вопрос Иисуса, как и наши вопросы, в тот момент остался без ответа. Даже Ему пришлось испытать сомнение. Однако Его мучительная неуверенность не была признаком неверия; она доказывала, что Он действительно был человеком. Подобно Иову, мы вынуждены признать, что человеческого знания недостаточно, чтобы понять смысл страданий. «На основании библейских фактов, — писал христианский автор Филип Янси, — я вынужден сделать вывод, что четкие ответы на вопросы „Почему?“ нам, попросту говоря, недоступны». Не можем мы быть уверены и в том, что причины наших страданий, жала в нашей плоти, будут устранены. Но тогда что же христианство может предложить нам посреди невзгод и страданий?

Думаю, что ответ — утешение, в том числе утешение от принадлежности к христианской общине, когда люди, которые шагают рядом с нами, когда мы идем путем скорбей, даруют нам не жалость, а нежность, милосердие, ободрение и сострадание, а при необходимости — и практическую помощь. (Конечно, можно найти замечательную поддержку и у друзей за пределами христианской общины. Я лишь хочу сказать, что здоровой христианской общине должны быть свойственны необычайные любовь, сострадание и самопожертвование.)

Многие другие христиане находят бесконечное утешение в вере в то, что апостол Петр называет вечным наследством. «О сем радуйтесь, — пишет он, — поскорбев теперь немного, если нужно, от различных искушений...» Одно из ключевых христианских учений заключается в том, что видимое временно, а невидимое вечно, и вечное важнее временного.

Но даже столь великое утешение, как вечная жизнь, в неправильный момент и в неумелых руках может прозвучать бесчувственно. Дело не в том, что верующие, страдая, отвергают небесную надежду; они просто не хотят, чтобы мы, напоминая им об этой надежде, принижали силу их скоби или игнорировали естественное переживание утраты. Возможно, в вечности все и обновится, но в этой жизни даже исцеленные раны оставляют после себя шрамы.

Кроме того, по крайней мере мне лично, утешение приносит вера в то, что все мы — участники разворачивающегося сюжета, имеющего определенную цель. Возможно, в каждый отдельный момент времени я и не знаю, в чем состоит конкретная цель событий, но я верю, что у книги земного бытия есть автор, что тяжелые главы в ней не главные, и что разбитые части нашей жизни могут быть возмещены.

Книга Исаии, пророчествуя о Мессии, описывает Его как «мужа скорбей и изведавшего болезни». Мы читаем, что «ранами Его мы исцелились». Для христиан Бог — это Бог ран, и путь к искуплению лежит прямо через страдания. Есть некоторое утешение в осознании того, что, хотя жизнь временами не была легкой для нас, она была трудна и для Бога Нового Завета. А из страданий может родиться сострадание, которое, в свою очередь, ведет к делам милосердия.

Я достаточно повидал в жизни, чтобы знать, что скорбь оставляет свой след. Но я также достаточно повидал в жизни, чтобы знать, что свой след оставляет и любовь.

Питер Уэйнер — старший научный сотрудник Центра этики и общественной политики, он был сотрудником трех предыдущих республиканских президентских администраций США и регулярно пишет авторские колонки для газеты «Нью-Йорк Таймс».