Богословские дилеммы бывшего епископа
Ганеш Чериан из новозеландского города Веллингтона в настоящий момент служит советником кола, а прежде пять с половиной лет занимал пост епископа.
Ганеш Чериан |
В прошлом месяце руководство нашего кола выбрало знаменитую речь президента Ухтдорфа, которую он произнес на конференции в октябре 2013 года, в качестве материала для четвертого воскресного занятия из цикла «Учение для нашего времени». Президент Ухтдорф обратился к покинувшим церковь со страстным призывом, признав ошибки руководства и пообещав место в рядах церкви сомневающимся. Такое ощущение, что церковь с тех пор изменилась. Хотя в свое время речь Ухтдорфа была чем-то необычайным, оглядываясь назад, кажется, что она была всего лишь прологом к этим переменам. К переменам, которые сопряжены с определенными трудностями.
Во время данного конкретного занятия один из моих коллег-первосвященников рассказал, что два его друга (бывший епископ и бывший президент кола) в Англии недавно ушли из церкви из-за статьи «Раса и священство». Как ответственные руководители, они учили членов своих общин, что причиной недопущения чернокожих к священству до 1978 года было «семя Каина». Недавнее же «разъяснение», судя по всему, поставило крест на их понимании откровения и богословия. Хотя я не ушел из церкви, я тоже с трудом переживаю этот переход к большей прозрачности. Не потому, что мне не нравятся изменения. Они представляются мне справедливыми и обоснованными. Но, как и мои коллеги-первосвященники, я тоже использовал ныне отмененные объяснения и учения, когда учил других, и теперь я в недоумении.
Как многие, возможно, знают, после октябрьской Генеральной конференции церковь СПД опубликовала четыре статьи и под шумок тихо разместила их на официальной странице в Интернете. Статьи охватывали следующие темы: повествования о Первом Видении; раса и священство; многоженство и семьи в первые годы существования штата Юта; а также перевод Книги Мормона. Каждая из этих тем бросает вызов внешне авторитетному варианту истории церкви СПД — и к апрелю 2014 года планируется опубликовать новые редакции и объяснения. Опираясь на исторические факты и данные исследований, эти статьи содержат больше противоречий с теми объяснениями, при помощи которых верные мормоны издавна оправдывали наиболее необычные учения и принципы своей церкви, нежели все ранее изданные церковью СПД официальные публикации. Естественно, многие озадачены.
Например, наше первое занятие в 2014 году по сочинениям Джозефа Филдинга Смита включало в себя рассмотрение тезиса о том, что Первое Видение является вечным свидетельством того, что Бог и Иисус Христос — разные существа. Однако внимательное ознакомление с новыми сведениями из первоисточников создает впечатление, что в первые десять лет существования церкви СПД Первое Видение, каким мы его сегодня знаем, никому не было знакомо. То, что мы сегодня считаем ключевым доказательством справедливости наших претензий на Божье предназначение, не было доступно первым членам церкви. И это порождает множество вопросов о том, во что верили основатели мормонизма относительно природы Божества, и чем было вызвано их желание присоединиться к церкви.
Меня, как бывшего епископа, мучают эти вопросы. Я много раз рассказывал своим прихожанам истории, с помощью которых оправдывал те или иные церковные обычаи. Я придерживался высоких стандартов в отношении церковной политики и вероучения и требовал от людей подотчетности. Буквально в июне прошлого года я доказывал одному другу, что многоженство было необходимостью, потому что женщин в то время было намного больше, чем мужчин, — между тем, статья о многоженстве, похоже, опровергает этот довод.
Все это заставило меня задуматься над собственными вопросами. Возможно ли, что я причинил людям вред учениями и догмами, достоверность которых в свете последних статей сомнительна? Я понимаю, как важно «поддерживать» братьев, но сегодня я живу с мыслью о том, что идеи, в которые я верю нынче, могут быть развенчаны будущими поколениями руководителей церкви. Будучи епископом, я однажды венчал друга моего друга. На венчании присутствовали бывшая жена жениха и ее сожительница. Мы оказались за одним столом во время банкета и разговорились. Было очевидно, что им понравилось, как я провел церемонию, и они спросили, не соглашусь ли я провести для них намеченную церемонию создания «гражданского союза». Я отказался, сославшись на то, что как служитель церкви СПД не имею права этого делать. Я пытался проявлять как можно больше такта и сочувствия, и одна из женщин, похоже, поняла мою точку зрения. Однако ее сожительница была явно расстроена отказом. В то время я чувствовал уверенность в своей «правоте» и считал любое причиненное им огорчение оправданным. В какой-то момент я даже поздравил себя с тем, что поделился с ними евангелием. Сейчас я смотрю на этот инцидент с сожалением. Мне хотелось бы, чтобы тогда я пошел им навстречу и тепло обнял обеих.
Я также сомневаюсь, так ли я безгрешен в том, что проповедовал эти учения как нечто абсолютное. Был ли я соучастником преступления, когда рассказывал истории, в правильности которых не был уверен? Мог ли я приложить больше усилий, чтобы разобраться в вопросе? Мог ли я чаще задавать вопросы, быть более серьезным и осторожным? Как я дошел до того, что у меня появились сомнения в своей собственной добропорядочности и добропорядочности моей церкви?
Сегодня у меня кружится голова от статьи о переводе «Книги Мормона». Откуда мне было знать, что Джозеф Смит получал слова Книги Мормона, опуская голову в шляпу? Откуда мне было знать, что важную роль в переводе играл камень, найденный в колодце? На всех виденных мною картинках, во всех виденных мною фильмах его изображали сидящим за столом, на котором лежит стопка золотых листов, и размышляющим при свете свечи над смыслом «загадочных знаков». Я что, был наивным простаком, когда верил в эту историю? Ошибался ли я, когда пересказывал ее в бытность свою учителем, миссионером или руководителем священства? Как мне теперь быть с «реальными фактами», которые не находят отклика ни в моем уме, ни в моем сердце? Как мне быть с историей, которая меня смущает, и которую я нахожу откровенно нелепой?
Нам, новозеландцам, как и другим неамериканским мормонам, иногда присущ ограниченный взгляд на церковь СПД. Вдалеке от политических, экономических и академических махинаций Горного Запада, сомнения заглушаются упреками в «умствованиях» и «маловерии». В нашей общине, состоящей, главным образом, из полинезийцев, ощущение верности ценится выше рассудка, а единомыслие — выше критики. Мои братья с островов Тихого океана всегда были энергичными и неустанными служителями церкви, жертвуя ради этого временем и скудным имением. По причине языковых, образовательных или культурных различий многие представители старшего поколения, в отличие от меня, не станут задумываться над вновь пересмотренными учениями. Мы можем оказаться по разные стороны очень тонкой линии — они предпочтут ту версию истории церкви, которая согласуется с «чувством верности», а я буду искать недоговоренные факты. Станем ли мы тогда противниками? Что, если среди них (или других членов церкви, столь же незаинтересованных в этих исторических разоблачениях) окажутся мои епископы или президенты кольев? Значит ли это, что меня сочтут недостойным или неверным?
Когда мы обсуждали эти вопросы на занятиях, некоторые первосвященники были заметно подавлены, другие — ошеломлены, третьи — веселы. Возможно, это обозначает начало возвращения к тем урокам, для которых жаркие споры и вольные рассуждения были обычным делом. Типичный для первосвященников добродушный стеб, начавшийся прежде, чем мы нашли общий язык, и началась оживленная дискуссия, был остановлен в результате жесткого следования регламенту.
Что же касается меня, я так и не понял, куда мне двигаться дальше. Я разрываюсь напополам. Я люблю церковь, и всем, чего я достиг, я обязан годам служения в церкви. Но я не могу закрывать глаза на нечестность. Меня огорчает, что церковь, пытаясь сохранить истории веры и вдохнуть в них новую жизнь, приписывала Богу учения, которые являются чистым вымыслом. Можно ли преодолеть эту пропасть, как предлагает президент Ухтдорф?
Когда мы выходим из комнаты, один мой коллега бросает реплику: «Разве не любопытно, что сегодня сама церковь бросает прямой вызов нашей вере?»